— Нет.
— Ну ладно, — весело сказал человек, и щиток его шлема с жужжанием открыл мокрое от пота лицо. — Мы тоже пребываем в лоне святой Веры-Истины, да славится Господь-Аллах и все присные его! Мы тут кругаля дали… не то чтобы заблудились, просто нам нужно здесь где-нибудь перекантоваться денька три-четыре.
Из-за стены выдвинулся второй человек. Тот, видно, уже снял шлем. Мокрая жидкая шевелюра прилипла к розовому черепу. Человек был белобрыс, краснолиц и мрачен.
— Чего ты с ним возишься, Зия? — недовольно сказал он. — Напугал ребенка до полусмерти.
— Не испугался он, — возразил Зия, стаскивая шлем и блестя круглой лысиной. — Он сам кого хошь напугает. Вон, смотри, как вызверился… орел! Того и гляди, того… пальнет с перепугу. Как там это… в старой армейской песенке поется?
И веселый Зия вдруг, ни с того ни с сего, запел высоким жалобным голосом. Ну чисто файл с песнями на компе заиграл:
…да не будет он назван! Или все-таки ты испугался? — засмеялся Зия.
— Да не испугался я! — возмутился Егор. — Это вы сами меня испугались… вначале.
Страх действительно прошел. Было любопытно и немного тревожно. До чего же странные люди нынче по пескам ходят! На шатуна не похож. Тот бы давно уже Егоров труп обшаривал, да разделывал.
— Ну может, и испугались, — спокойно сказал белобрысый. — Мало ли кто тут шныряет? Места, прямо скажем, дикие. А ты каслинский?
— Чего?
— Отсюда, говорю? Из Каслей?
Чудно он это название выговаривал… с ударением на первый слог! Ну, сразу видно, издалека пришли, даже говорить правильно не могут.
— Нет, я из Города.
— А название у города есть или так… в беззаконии пребываете?
— Город, и всё… что его называть… вон в той стороне, если Иртяш-озеро по левой стороне обойти. Полдня ходьбы, если все спокойно.
— А напрямую? — спросил Зия.
— Напрямую через Иртяш можно и в грязи сгинуть, — сказал Егор. — Корка подломится — так и ухнете в трясину.
— Видимо, ваш Город аккурат на месте бывшего Озерска… московская карта, черт, говно! Мэр-бай у вас есть? А-а… староста… Это хорошо, что староста. С бородой, поди, до пояса, а? Ну-ну, не напрягайся ты так! Я шучу. Шутник я такой, понимаешь? «Юмора шутка — передышки минутка», — как армейские говорят. Слушай, Савва, хватит нам парня пытать, дунем палатку — ну его все на хрен, отдохнем часок-другой?
— А можно и палатку дуть! Почему бы и нет? — спокойно ответил белобрысый здоровяк.
— Вот нам абориген компанию-то и составит, — весело сказал Зия. — Там мы его высушим, выпотрошим… и все-то он нам с тобой, Савва, расскажет! Что было, что будет, чем сердце упокоится, с какой стороны шайтан-беда нагрянет, а с какой снизойдет на нас сила небесная и благодать неимоверная. Глядишь, и года не пройдет, как подружимся мы с хмурым отроком не хуже, чем Манас-командир и его Небесная Дева!
Лысый сноровисто сдернул рюкзак, отстегнул с его боковины нелепый с виду сверток-курдюк защитного цвета, оглянулся, зашел в тень стены, бросил курдюк на песок и небрежно ткнул носом ботинка. Курдюк зашевелился, захрюкал и стал дуться. Нет, серьезно! Тужится, вздыхает и, кажется, даже попукивает от усердия!
Егор, забыв все на свете, молча таращил глаза. Вот уж диво дивное! Белобрысый здоровяк (и чудно же его звали — Савва) строго сказал ему:
— Рот закрой, карачи насерет!
Егор покраснел. Бурдюк тем временем распучило со страшной силой — явно вырисовывалась довольно-таки объемистая палатка.
— Сейчас прекратится это надувательство, батыр, и мы все вместе спокойно отдохнем, а то мы тут изрядно намыкались, — крикнул Зия, устанавливавший на верхушке стены крошку-камеру.
— Готово… сторож на месте! — сказал он и ловко спрыгнул. — Мы всех видим, нас не видят… не заметят, не обидят! — подмигнул Егору и непонятно сказал: — «Комарики» наши регенерацию пройдут, умаялись, сердешные! А нам всем пока и нескольких камер хватит.
Смешной все-таки мужик!
Ткань окончательно надувшейся палатки вдруг уплотнилась, зарябила разноцветьем — аж смотреть больно — и вдруг стала прозрачной. Несколько смутных засаленных пятен слегка колыхались на невидимой ткани.
— Полезай, отрок… кстати, а звать тебя как? Как-нибудь замысловато? Типа Демон Пустыни?
— Егор меня звать, — буркнул отрок и опять открыл рот.
Савва, не дожидаясь приглашения, нырнул в клапан палатки и исчез. Палатка-невидимка… надо же! Егор о таких только слышал. «Эх, мне бы такую, в дозор, а?!»
— Полезай-полезай, — сказал Зия и втолкнул Егора внутрь, где Савва уже тыкал пальцем в пятнышки клавиатуры на ткани стены.
— Идентификация, — пискнула стена.
А затем, совсем как в компьютере старосты Володи:
— О'кей.
Проявился экран, распался на несколько изображений. Похоже, что камера на развалинах была не одна. Егор видел совсем близко обрыв Иртяша, заросший кустарником ген-саксаула, и ровную плоскость плесневелой корки с яркими пятнами пушистых ежиков короткого тростника. Из зеленых порослей торчали нескладные сухие стебли прошлогоднего камыша. В центре огромного ровного пространства кое-где поблескивала вода, выступившая на поверхность.
— Музыку хочу, — простонал Зия, расшнуровывая ботинки, — хочу сладостных напевов!
— Отстань со своим дутаром, — не оборачиваясь пробурчал Савва и вызвал что-то незнакомое, но красивое и чуть тревожное. — Моцартом тебя буду глушить.
— Савва, ты консервативен!..
— Я должен старосте позвонить, — сказал Егор. Интонации, против воли получились какими-то просительными, чуть ли не со слезой. — Можно?
— Валяй, — ответил Савва. — Какой там у вас канал?
— SQWD/4793.
— Я и сам знаю, что эс-ку-вэ-дэ… Подканалы есть? По какому протоколу?
— Н-нет… не знаю.
— Все с тобой ясно! — воскликнул Зия, снимая второй ботинок. — Савва, друг мой, да продлит твои дни в сладости всемилостивейший Господь-Аллах! Разблокируй ты уже наконец весь канал целиком, и пусть мальчик успокоит родных и близких!
Савва проворчал что-то непонятное, экран согласно пискнул. Музыка стала тише. У верхнего среза экрана появилась полоска с бегущей строкой. Ниже неярко засветился таймер.
— Звони… лишенец. Как закончишь, блокировка сама обратно активируется.
Егор торопливо переключил ларинги на режим телефона…
Староста, само собой, не обрадовался. Мало того, что Егор вытащил его прямиком из сортира, так еще
