многочисленные стаи серебристых рыбешек. Почти каждый день Линдеман купался.
Через несколько дней наступил полный штиль. Линдеман, согласно поверью моряков, решил выбросить что-нибудь за борт. Выбрал подкову. 'Пусть подует ветер', — сказал он, кидая подкову в океан. И действительно вскоре задул ветер, однако перешедший в шторм. В борьбе со стихией моряк теряет два плавучих якоря и руль. В отчаянии он не знает, что делать. Неожиданно, как по заказу, вдали появляется корабль. Мореплаватель направляется к нему. Расстояние между пирогой и кораблем около 500 метров. Линдеман размахивает флагом, кричит. Напрасно! Спасение удаляется, и вскоре Линдеман снова остается один среди бушующего океана.
Одинокий мореплаватель понимает, что теперь он может рассчитывать только на свои силы. Он берет себя в руки. Ведь его пирога ещё может бороться с волнами. 'Я оказался паникёром', — с горечью отмечает он. На другой день он уже рад, что не получил помощи. Заменив руль веслом, он за четырнадцать дней проходит 280 миль и причаливает в Вилья- Сиснерос в Западной Африке. Шторм, который отбросил его к этим берегам, всё же не повлиял на решение совершить плавание через Атлантику.
Вскоре Линдеман прибывает в Лас-Пальмас. Отсюда он намеревается выйти в рейс в третий раз. На Канарских островах 'Либерия II' подвергается основательному ремонту.
26 октября 1955 года без шума, простившись только с работниками порта, охотно помогавшими ему, Линдеман из гавани Лас-Пальмас в третий раз выходит в океан.
Первая неделя в океане, совпавшая с адаптацией к тяжелым условиям плавания в одиночку, проходит без особых приключений. Полный штиль. 'Либерия II' застыла на месте, и моряк вынужден любоваться разнообразными рыбами, плавающими совсем рядом.
Наконец подул пассат и 'Либерия II' движется на запад. У Линдемана, пережившего немало тяжелых минут во время двух предыдущих неудачных рейсов, нет оснований жаловаться на невзгоды.
Двадцать третий день путешествия принес большую радость: он встретился со швейцарской яхтой 'Бернина', с экипажем которой Линдеман познакомился ещё в Лас-Пальмасе. Поздравления, пожелания счастливого пути, и 'Либерия II' идет дальше на запад.
На двадцать девятый день погода испортилась, низкие тучи предвещали шторм. Измученный моряк решает выспаться перед новой схваткой с океанской стихией. Он выпускает плавучий якорь и ложится спать. Будит его резкий удар. Оказалось, что огромная пятиметровая акула атаковала пирогу. Пройдя вплотную к корпусу 'Либерии II', морская разбойница повредила руль. Линдеман без труда исправил повреждения. Но будь судно менее остойчиво, удар акулы мог бы закончиться его затоплением.
Ветер и волны мчали 'Либерию II' на запад и только в редких случаях её сносило с этого курса.
Через несколько дней ветер задул с юга, все усиливаясь и усиливаясь. Линдеману пришлось неустанно вычерпывать воду, захлестываемую высокими волнами. Так проходили бесконечные часы.
Наконец ветер утих и наступило время отдыха. Моряк мог подвести итоги. Семнадцать дней он противостоял встречному западному ветру, порывавшемуся столкнуть 'Либерию II' с курса. Зато десять дней дули благоприятные северо-восточные ветры. Почти все дни Линдеману приходилось весом своего тела день за днем поддерживать равновесие пироги. Его руки покрылись волдырями, которые, лопаясь, превращались в саднящие раны. 'В общем, всё было хорошо. Я был здоров. Правда, мне пришлось ограничить себя в питании, но это мне не мешало', — пишет исследователь.
24 декабря Линдеман увидел свет. Свет с земли! Антигуа! Он был растроган этим 'рождественским подарком'. С юго-запада, с суши, до одинокого человека доносился опьяняющий запах трав. Переменный ветер вскоре почти совсем затих… Медленно, миля за милей, 'Либерия II' проходила мимо островов Редонда, Невпс, Сент-Кристофер, Сент-Эстатиус, Саба…
Наконец приходит ветер с северо-запада, и у Линдемана появляется возможность войти в Кристианстед, главный порт острова Санта-Крус. 29 декабря 1955 года, на шестьдесят пятый день рискованного рейса в одиночку, Линдеман сошел на берег, почти не ощущая своих ног. Но ноги на сей раз не опухли, так как в этом рейсе он не употреблял морской воды. Моряк здоров и безгранично счастлив.
В тот же вечер Линдеман, вызывавший всеобщее восхищение, отправился со своими друзьями в бар. 'Посмотрите, вот этот человек в одиночку в маленьком челне переплыл Атлантический океан. Без радио, без мотора, девять недель сражаясь с океаном. А теперь сидит рядом с нами, как обычный завсегдатай!'
После двух недель, проведенных на острове, который казался ему раем в сравнении с пустынной Атлантикой, Линдеман решает идти на Гаити. Трогательным было прощание. Его заставили совершить в гавани круг почета, чтобы все могли ещё раз увидеть отважного мореплавателя; в его честь раздались звуки судовых сирен и гудков.
Линдеман плывет осторожно. Впрочем, январь — пора безопасного плавания среди Антильских островов. Моряк останавливается в Сан-Томе на острове Сент-Джон.
Затем он плывет дальше. Когда он был в 10 милях от Жакмель на Гаити, налетел свирепый шторм. Хотя Линдеман и перенес его, но девять дней вынужден был штормовать почти у цели своего необычного путешествия. Наконец он вошел в порт, где великолепная встреча вознаградила его за сто дней одиночества в выдолбленном стволе дерева.
Линдеман преодолел Атлантический океан на самом узком судне. Во время трех рейсов у него не было хлопот ли с питанием, ни с навигацией. Но он считал, что психологически он не был достаточно подготовлен, о чём свидетельствует растерянность и даже паника, охватившая его, когда он был на шаг от смерти между Канарскими островами и Африкой. По его мнению, именно недостаточно устойчивая психика является основной причиной большой смертности среди потерпевших кораблекрушение.
Второй необычный рейс Линдемана
После удачного перехода через Атлантический океан в 1955 году на пироге 'Либерия II' Линдеман решает повторить этот путь на байдарке.
Капитан Ромер переплыл Атлантику в 1928 году на специально построенной байдарке 'Немецкий спорт'. Линдеман выбрал серийную байдарку. Этот рейс рассматривался мореплавателем не как спортивный рейс, а как эксперимент, как попытка выжить 'на самой маленькой лодке'. 'Либерия III' имела 5,2 метра в длину, следовательно, не была наименьшей ('Морской змей' Лоулора имел в длину 4,6 метра), но, очевидно, была самой легкой — её вес составлял всего 25 килограммов. Треугольный грот-парус имел площадь 3 квадратных метра, а бизань около 1 квадратного метра.
Когда, прибыв в Лас-Пальмас, Линдеман заявил, что намерен пересечь океан на байдарке, к этому отнеслись скептически.
20 октября 1956 года Линдеман поднял на своей байдарке два небольших паруса и, провожаемый корабельными гудками и сиренами, быстро удалился от берега, подгоняемый сильным пассатом.
'Либерия III' берет курс на запад. Заметив, что байдарка перегружена, моряк выбрасывает за борт часть снаряжения и продовольствия. Решение хотя и трудное, но правильное. Пассат быстро мчит байдарку вперед, а мореплаватель старается привыкнуть к сидячей жизни.
9 ноября, через три недели плавания в океане, Линдеман отмечает, что за истекшее время не произошло ничего достойного внимания. Над байдаркой все время кружат птицы, в воде появляются летучие рыбы. Моряк как бы слился с байдаркой в единое целое. Как этот организм поведет себя во время шторма, который как раз предвещают прилетающие с Мадейры глупыши?
Шторм поднялся ночью. Большие волны вздымали байдарку. Линдеман готовился штормовать в седом от пены океане. 'Либерия III' без парусов противостоит громоздящимся восьмиметровым волнам, взбираясь на их гребни. 'Я пришел к убеждению, что волны бессильны против моего судна, — отмечает с гордостью мореплаватель. — Что может сделать блохе слон? Сила моей лодки — в её слабости'. Именно во время шторма Линдеман пришел к убеждению, что и этот эксперимент закончится успехом.
11 ноября, после двадцати трех дней плавания в океане, кончилось продовольствие, и Линдеман стал ловить рыбу. Хороши все средства лова — нож, весло, рука… Птиц становится всё меньше. Зато океан кипит жизнью: киты, макрель, акулы. С последними Линдеман готов сражаться с ножом в руке.
18 ноября. Уже две недели устойчивый западный ветер наполняет паруса. Байдарка прошла уже почти половину пути. Моряка постоянно донимает голод, всё чаще появляются нарывы на коже и мучает лихорадка. Сырость и холод непрестанно терзают слабеющего человека, который должен часами вычерпывать воду из затопляемой байдарки.
19 ноября байдарка потеряла руль. На следующее утро ветер ослаб и Линдеман решил поставить запасной руль. Дело это далеко не простое. Моряк прямо в одежде опустился в воду и постепенно перебрался к корме дрейфующей лодки. Держась за нее левой рукой, правой он начал устанавливать руль, но налетевшая волна вырвала руль из его рук. Линдеман не растерялся и сразу же нырнул. На глубине четырех метров ему удалось схватить руль. Моряк догнал удалявшуюся байдарку, установил руль и занял своё место. В награду он выделил себе порцию сгущенного молока из оставленной на крайний случай банки…
Пассат слабеет, и 'Либерия III' со сморщенными парусами раскачивается на мертвой зыби. В такие минуты особенно сильно болят руки, а кожа местами утратила чувствительность.
24 ноября Линдеман встречается с кораблем. С палубы судна на худого обросшего мореплавателя смотрят люди, пораженные тем, что на все предложения оказать ему помощь он флегматично отвечает: 'Нет, благодарю!'
Когда силуэт корабля исчез вдали, измученный моряк спрашивал сам себя — а не мираж ли это был? Решил проверить пульс — едва 34 удара в минуту. На другой день Линдеман увидел ещё один корабль, проходивший на расстоянии трех миль. Из-за высоких волн байдарку с судна не заметили.
1 декабря. Океан спокоен, ветер 2 балла. Перед полуднем очередной корабль прошел в двух милях от Линдемана. Моряк не стремился задержать судно. 'Считаю, что только плохие моряки пользуются помощью кораблей, спрашивают о координатах и берут продовольствие', — писал он.
7 декабря. Несколько дней продолжается шторм. Океан бушует. Линдеман переутомлён, у него начинаются галлюцинации.
11 декабря. По-прежнему штормит. Всё небо до горизонта в тучах. Тропический ливень.
15 декабря. Пятьдесят семь дней в Атлантике. Силы моряка были на исходе. У него полуобморочное состояние. Он не может ни двигаться, ни заснуть, начинает бредить. Временами брызги волн приводят его в чувство. Почти теряющий рассудок моряк упорно повторяет: 'Я обязан, я обязан плыть на запад. Я должен достичь цели'. До Антильских островов остается около 500 миль.
Примерно в девять вечера огромная, ударившая сбоку волна, обрушив на моряка тонны воды, перевернула 'Либерию III'. 'Держаться за байдарку!' Эта мысль овладела сознанием. Сразу его пронизал болезненный, лишающий сил холод. Высокие волны методично обрушивались на человека. 'Неужели конец? — проносится в сознании. — Нет! Никогда, даже если придется плыть до Антильских островов, сидя на перевернутой байдарке верхом!' Но холодная вода отнимает остатки сил. Его движения становятся всё более вялыми и несогласованными…
Минует полночь. Всё без перемен…
На рассвете Линдеман с невероятным усилием переворачивает байдарку и принимается вычерпывать из неё воду. К счастью, черпак и компас на месте. Бизань-мачта сломана, паруса изодраны в клочья, штаг сорван. Моряк обнаруживает всё новые повреждения и потери. Исчез нож, пропала часть консервных банок с продуктами. Волны по-прежнему перекатываются через голову. 'Но ведь я жив, чего же ещё надо!' Над полузатопленной 'Либерией III' кружит чайка — земля, должно быть, близко. К счастью, сохранилось немного воды…
17 декабря. По-прежнему бушует шторм. Линдеман смертельно устал. Ему удается поймать большую корифену, и он съедает больше килограмма сырого мяса. Возможно, именно эта рыба сохранит ему столь необходимые силы. Дело в том, что следующей ночью байдарка перевернулась снова. После нескольких попыток моряку удаётся поставить лодку в нормальное положение и забраться в неё. Он лихорадочно вычерпывает воду; часть воды он оставляет для создания большей остойчивости. С этой поры он все время вынужден сидеть в воде.
20 декабря. Шторм не прекращается. И хотя по ночам Линдеман очень мерзнет, чувствует он себя хорошо. Он решает открыть банку молока из своего неприкосновенного запаса. 'Я не должен этого делать, ведь у меня есть ещё немного воды в бутылках'. Но до земли, должно быть, близко, так как всё время появляются стаи птиц, а вода зеленеет из-за водорослей.
