Верховного Совета СССР выражал восхищение экспериментом и желал всему экипажу благополучного завершения путешествия.
3 июля, на сорок второй день рейса, Хейердал записал в своем дневнике: «Ужасные волны обрушивались на нас, пока мы устанавливали другое рулевое весло. У меня самый отважный в мире экипаж».
По окончании путешествия, когда Хейердал гостил в Москве, его спросили, придерживается ли он по- прежнему этого мнения. «Могу повторить и сейчас, — ответил он. — Это был отважнейший экипаж».
Тем временем ситуация на плоту становилась все более сложной. «Ра» проходил через новые суровые испытания. Если бы не штормы, он выдержал бы их, невзирая на нехватку снаряжения. Во всяком случае, тростник как строительный материал оказался значительно более прочным, чем полагали ученые и специалисты…
Вот уже несколько дней как кормовая часть, сразу же за каютой, почти целиком скрылась под водой, так что виднелись лишь верхушки тростниковых стеблей, из которых были сделаны борта. Набегавшие с кормы волны заливали плот. Необходимо было перенести весь груз с кормы поближе к носу.
Оседание кормовой части плота увеличивалось с каждым днем: она все более намокала, а удары волн довершали дело. В связи с этим длина «Ра» уменьшилась на целых четыре метра — с 17 до 13. Кроме того, погружаясь в океан, корма становилась тормозом, замедлявшим движение плота. Мореплаватели пытались представить себе, как поступили бы в подобном случае древнеегипетские мореходы. По зрелому размышлению было единогласно решено: распилить единственный имеющийся в их распоряжении пенопластовый спасательный плот и кусками пенопласта — вместо связок тростника — укрепить корму. Так они и поступили. В результате этой операции корма приподнялась над водой. Но ненадолго.
Теперь только внутри домика люди могли укрыться от соленых брызг океана. Они молча переносили холод и сырость. Все чаще склонялись над картой, чтобы подсчитать оставшиеся мили. Увы, их набиралось немало сотен.
Все промокло: одежда, припасы, скромные остатки провианта, значительная часть которого была уничтожена. Бейкеру просто чудом удавалось поддерживать радиосвязь. Положение все более осложнялось. Вот как пишет об этом Хейердал.
«Две вещи становились все ощутимее: штормы и недостатки „Ра“. Штормы были сильны, что же касается недостатков… то, скорее, это были наши ошибки. О недочетах, допущенных нами при строительстве плота, мы узнали слишком поздно. Но заметить их вовремя было трудно. Строительный материал —папирусный тростник—все более пропитывался водой, что увеличивало погружение судна и тормозило его скорость. Кроме того, тяжело было управлять веслами под слишком большим, как я предполагаю, парусом, тем более что „Ра“ не имел киля, а ветер часто усиливался и нас начинали заливать волны. Пройденное расстояние мы измеряли в милях, но впечатление было такое, что мы перемещаемся не в пространстве, а во времени — на тысячелетия назад. Даже внешне мы походили на людей прошлого — заросшие, бородатые, постоянно заливаемые морской водой…»
Папирусный «Ра» все более погружался в океан. Стебли тростника настолько пропитались водой, что борта едва выступали над поверхностью воды. Специалисты даже задумывались над тем, не следует ли Хейердалу и его экипажу немедленно оставить плот.
Для того чтобы облегчить «Ра», за борт выбросили немало снаряжения. Но плот чуть ли не весь был покрыт водой.
Хоть никто из экипажа не произнес этого вслух, но каждому было ясно, что в недолгом времени придется оставить «Ра». За такое решение был прежде всего сам Хейердал. Ученый и путешественник справедливо рассудил, что эксперимент оказался вполне реально осуществимым… Папирус очень хорошо выдержал все нагрузки и влияние морской воды, чего нельзя было сказать о деревянных частях плота и канатах, связывающих пучки тростника.
Но несмотря на плачевное состояние, в котором пребывал «Ра», люди не падали духом. Все семеро, работая дружно и помогая друг другу, предпринимали все возможное, чтобы удержать «Ра» на поверхности океана.
Увы, им не повезло: погода ухудшилась, пришел сильный шторм, продлившийся несколько дней…
Заливаемый волнами «Ра» был уже не чудесным золотистым лебедем с пурпурным парусом, а разбитой, увлекаемой ветром и течением развалиной.
На пятьдесят шестой день плавания — 16 июля, пройдя почти 3000 миль, «Ра» встретился с финским траулером «Шенандоа», который прибыл с острова Мартиника. Плот еще кое-как держался на поверхности, хотя внезапные штормы изорвали парус, повредили рули. Экипаж переправил на траулер самое ценное снаряжение. А «Ра», невзирая на все, плыл дальше. Но ситуация с каждым днем становилась все хуже и хуже. Экипаж получил распоряжение не снимать спасательных жилетов и находиться в постоянной готовности в любой момент покинуть плот.
Спустя пятьдесят семь дней плавания мореплаватели были вынуждены впервые оставить «Ра»: в связи с волнением в океане для полузатонувшего плота создалось опасное положение. Хейердал вместе с шестью членами экипажа перешел на борт «Шенандоа».
Уже с борта траулера Хейердал передал сообщение, что они будут ожидать улучшения погоды и попробуют исправить повреждения на «Ра»; если появит-ся уверенность, что экипажу не грозит опасность, «Ра» продолжит свой путь к острову Барбадос, до которого оставалось всего лишь 700 морских миль.
Известие о том, что экипаж плота находится в безопасности на борту траулера, успокоило миллионы людей, с тревогой следивших за состязанием «Ра» с океаном. Интерес к экспедиции достиг апогея. Пресса, радио и телевидение постоянно информировали мир о всех злоключениях бесстрашных мореплавателей.
Осторожный Хейердал не признавал себя побежденным. Он заявил, что экипаж будет проводить только ночи на сопровождающем плот рыбачьем судне, поскольку жилая часть «Ра» разрушена и спать на плоту невозможно.
В связи с возникшими трудностями был изменен и запланированный маршрут. Конечным пунктом путешествия, вместо Мексики, должен был стать остров Барбадос, до которого оставалось пройти около 600 морских миль.
Атакуемый волнами «Ра» продолжал идти на запад, преодолевая милю за милей. От семи человек вновь потребовалась мобилизация всех сил и предельная выдержка. Хейердал боролся до конца.
«Все вместе: шторм, разбивший деревянные ящики в каюте, где мы спали, ослабевшие в разных местах крепления папируса, акулы, притопленная корма — заставило нас созвать „индейский совет“. Конечно, мы могли продолжить плавание на оставшихся связках папируса; еды у нас было достаточно, а берег относительно близок. Но это было слишком рискованно. Да и необязательно. Мы проплыли около 3000 миль в то время, как в своей наиболее узкой части, между берегами Африки и Бразилии, Атлантика имеет лишь 1500 миль. Тем самым мы доказали высокие мореходные качества древнеегипетских папирусных суден даже в нашем несовершенном исполнении. Мы доказали, что древние египтяне могли пересечь Атлантический океан: отныне историки должны были считаться с подобной возможностью. Мы не знаем, выходили ли моряки Древнего Египта в океан и доходили ли они до берегов Америки, но то, что их суда строились не только для Нила — не вызывало сомнений. В „Естественной истории“ Плиний упоминает о папирусных судах, плававших к Цейлону.
С научной точки зрения задача была выполнена, а ради спортивных результатов я не мог рисковать людьми. Вот почему мы решили оставить «Ра».
В радиограмме Хейердал упоминал, что ему больно смотреть на остатки «Ра» и что он не хотел бы покидать плот, но не считает себя вправе подвергать экипаж опасности.
Мореплаватели предприняли еще одну попытку спасти распадающийся, лишенный руля и мачты «Ра», но затем отказались от этого намерения из-за множества акул, круживших вокруг уже едва выступавшего над поверхностью океана плота.
Прощание было грустным. Никто не хотел расставаться с папирусным судном, около двух месяцев выполнявшим свою героическую миссию на просторах Атлантики. Тем более что до материка оставалось 500 миль. Если бы «Ра» смог продержаться на воде еще хотя бы десять дней, рейс окончился бы полным успехом.
Можно с полной уверенностью утверждать, что папирусный «Ра» преодолел бы океан, если бы удалось
