компьютера. — Чего он вокруг нас ходит? Дел больше нет?
У Митьки была своя версия появления Никиты, но он промолчал. Только покосился на бледную Надьку.
Как бы все-таки к ней подойти?
— А если он кому про нас расскажет? — Пашка вытер маской вспотевшее лицо. От свечей в подвале было душно.
— Может, ему тоже эсэмэска пришла, но он не решается про нее сказать? — предположила Вытегра. Почему-то она остановилась около нервно дергающегося Пашки, и Митька подумал, как они не подходят друг другу. Нет, пора переходить к решительным действиям. И пусть Надька за это вкопает его в асфальт.
— Ой, ладно! — поморщилась Лиза. — Ему просто хочется попасть в Братство. Ко мне уже подходили, спрашивали, можно ли записаться. Я сказала, что подумаю. Эх, народ, через неделю вся школа будет у нас в кармане.
Ватным тампоном, смоченным в специальной жидкости, она пыталась снять с лица боевую раскраску — а то ведь увидит кто-нибудь ее в таком виде и дара речи лишится. Будет потом школа немых. Вот умора… Но отражение в зеркале не спешило становиться похожим на нее.
— Вам не кажется странным, что камень больше не меняет цвет? — тихо спросила Надька.
Ага! В самую точку!
— Я даже ночью смотрела, он все равно красный.
— Испортился, наверное, — Пашка сунул маску в один карман, потом переложил в другой, снова вынул. Нервничал он, ох как нервничал!
— Может быть… — протянула Вытегра и пошла к выходу.
Казалось, разговор на этом завершился. Но Митька, за последнее время ставший специалистом в Козерогах и в Надькином поведении, понял, что ничего не закончилось, а только началось.
Причем началось сразу же на следующий день. Пришедшая в класс завуч объявила, что урока физики не будет.
— Заболела? — наперебой стали выспрашивать девчонки. — Учиться уехала? Какие у нее могут быть дела?
Митька вспомнил грустный прощальный взгляд Виктории Борисовны и подумал, что никакая это не болезнь и не дела. Что ее и правда могли уволить…
— Не ваше дело! — обрубила все крики Нонна Георгиевна. — Открыли учебники. Делаем лабораторную. Кто тут у вас может раздать приборы?
Двое отличников метнулись в лаборантскую.
— А что все-таки случилось с Викторией Борисовной? — Токаева встала и, как примерная девочка, потупила глазки.
— Сядь! — недовольно поморщилась завуч. — Тихомиров! — Она поискала глазами Серегу.
Но он нашелся сам. Медленно поднялся, медленно повернул голову и с трудом растянул губы в натужной улыбке.
— Так! — Нонна Георгиевна посмотрела на него, словно сверяя фотографию в памяти с тем, что стоит перед ним. — Ага! Иди за мной!
— А что с Викторией Борисовной? — проявил истинную непонятливость Шангин.
Завуч медленно обернулась.
— С таким классом только и остается, что уволиться! — возмущенно произнесла она, кивнула Сереге и вышла.
— Чего-то я не понял? — Пашка посмотрел на Лизу.
— Заткнись, а? — Токаева начала выбираться из-за своей парты. — Открывай нужную страницу и сопи в две дырочки! Серега! Погоди!
— Нет, а чего? — Шангин потянул к себе портфель.
Тихомиров все еще стоял, задумчиво выправляя тетрадку и учебник вровень с углом парты.
— Не ходи! — Чтобы заглянуть Сереге в лицо, Токаева присела. — Она тебя в землю вкопает.
— Да ладно… — рассеянно пробормотал Тихомиров, отрываясь от парты, и сделал тот самый шаг, на который до этого все не решался. — Чего ты, в самом деле.
— Не ходи! — Лиза зажмурилась, пытаясь сдержать слезы испуга. — Я больше ни на кого, ни на кого не посмотрю!
— Врешь ты все! — В улыбке Тихомирова проскочило что-то от всезнающей мудрой совы.
— Ну правда, — всхлипнула Токаева, но Серега отодвинул ее в сторону и пошел к двери.
Со всех сторон уже тянулись вопросы. Народ, не посвященный в тайну Братства и историю с кабинетом физики, с удивлением смотрел на Тихомирова и на прыгающую вокруг него Лизу. До этого Токаева так в открытую свои чувства не проявляла.
— Я с тобой! — Лиза метнулась к Сереге, потом к своей парте и наконец остановилась посередине класса. — Шангин, хорош сидеть! Пошли!
— Не, а чего я? — Пашка ближе придвинул к себе учебник и сделал вид, что внимательно вчитывается в лабораторное задание. — У меня тут…
Надя тоже не шевельнулась. Митька, глядя на нее, не вставал. Но тут он вспомнил, что все нормальные мужчины всегда вопросы между дружбой и любовью решают в пользу дружбы, и, резко отодвинув стул, вскочил.
Услышав за спиной грохот, Серега поморщился.
— Все, сидите, я скоро!
Выскочил за дверь.
— Нет, ну чего? — все еще оправдывался Шангин, хотя от него уже никто ничего не требовал.
Лиза опустила пунцовое лицо в ладони.
Она бы еще долго переживала судьбу Тихомирова, но тут пришла математичка Лариса Сергеевна, потребовала открыть учебники и начать работать.
— И сотовые выключите, а то знаю я ваш девятый «А», одни компьютерные игрушки на уме. И правильно, что вашу Викторию Борисовну выгнали. Совсем распустила класс!
— Что?
— Как выгнали?
— Кого выгнали?
— За что?
— А как же экзамены?
— А сказали, что уволилась!
Тут уж даже самые упертые отличники оторвались от учебников и подняли голову.
— Уволилась! — надменно вскинула бровь математичка. — И правильно сделала. Впрочем, не ваше это дело!
— Как не наше? — рвались вперед активисты. — Она же наша! Мы же учились!
— Знаем мы, как вы тут учились! — хлопнула ладонью по столу математичка. — Вместо физики сплошные псевдонаучные занятия.
— Когда? — понеслось со всех сторон — звездочетами были многие.
— Еще раз говорю — не вашего ума дело! Уволилась — и хорошо. Придет новый учитель. Надеюсь, он сможет вас собрать к экзаменам. Вы же ничего не знаете! В голове сплошной мусор — значки какие-то, Козероги… Учиться надо, а не ерундой страдать. Все эти ваши символы — бесполезная информация, и если ваша учительница этого не понимает, то ей в школе не место.
— Она хорошая, — заканючили девчонки. — Нам нравилась.
— Новый учитель тоже понравится! Сидите, работайте! — Лариса Сергеевна постаралась посмотреть на каждого, чтобы все девятиклассники прониклись ее мыслями и вернулись к учебникам.
Почти все так и поступили. Конечно, Викторию Борисовну жалко, но надо и о себе подумать. Если пришла математичка, значит, пощады не будет, а бегать потом и в предновогодней суете исправлять двойки никому не захочется.
— Это из-за нас, что ли? — перегнулся через парту Шангин.
