однажды целовал ее в щеку. Губы у него были теплые. Именно этот поцелуй она вспомнила, стоя около общежития.
– Они доведут! – буркнула в ответ. – До дурдома они доведут!
Дала отбой и по белым ступенькам побежала вниз, в метро.
Дома первым делом развернула листок со стихотворением, расправила его, просушила и устроила в файл. Середина не читалась, но последняя строчка про звезду осталась нетронутой. Провела ладонью по холодной бесстрастной пленке обложки.
Пальцы с холода не слушались, первые буквы на клавиатуре ноутбука выстукивались с трудом. Земля Ми. ZemljaMi. Смешной адрес. Ее письмо будет первым.
«Здравствуй, далекий!
Ты сказал: «Между нами восемь часов», – и мне сначала показалось – какая малость. Треть дня. Четыреста восемьдесят минут. Но вот ты ушел, и я поняла, что это бездна, как чернота во мне, когда ты хочешь проснуться, но не можешь. А надо всего-то ничего – пойти на вокзал, взять тебя за руку и не отпускать. Но поезд уже ушел (затертая фраза, пошлая, но здесь – к месту), ты проезжаешь какую-нибудь деревню Немчиновку, читаешь у окна книгу (писатель, поэт? – ах, ну да, ты же поэт!), а внутри меня натягивается пружина расставания. Чем дальше ты, тем сильнее напряжение. И если нам когда-нибудь случится встретиться – только бы не ушибиться оттого, что пружина резко притянет нас друг к другу. Даже не знаю, что писать еще – столько всего накопилось за те пару часов, что тебя нет. Пожалуй, пойду совершу несколько подвигов, развеюсь.
Руки еще помнят холод улицы, теперь он навсегда связан с тобой. Когда я вошла в метро после долгой прогулки, кисти заломило от боли, я чуть не заплакала. Неужели наши отношения будут такой же болью?
Дина».
Ночь не спала. Прислушивалась к бесконечным звукам. Машины на улице, гремит грузовик, переезжая лежащий полицейский. Соседи слева, справа, снизу, сверху давали о себе знать. Они живы, они могут перемещаться. А она ждет. И пусть компьютер выключен, Дина была уверена, она услышит, как придет от него письмо. Свое сообщение она назвала «Вечер». А его каким будет?
Утром она сразу же села за стол. Компьютер долго скрипел, осыпался битами информации, словно злобно подшучивал над Диной, так и хотелось по нему стукнуть, чтобы он поторапливался. Ей надо в институт, у нее нет времени на препирательство с упрямой техникой.
Вот оно!
«Re: Вечер»
Нахмурилась. Мог бы придумать свой заголовок.
«О, прекрасная Дина! Тебя можно полюбить просто за твой слог!
Совершать подвиги? В смысле драконов за хвосты таскать? Пожалей, бедных)) Их и так мало осталось. Впрочем, вы, принцессы, любите такие забавы.
А у нас сыпется с небес какая-то белая, мелкая крупа, но она даже на статус снега не претендует, так, дрянь. В художественной школе нам когда-то говорили: запомните, дети, небо всегда светлей земли, это закон. А я сейчас смотрю за окно, там такое чернильно-железобетонное небо и такая съежившаяся бледненькая земля, – и понимаю, что меня, как всегда, обманули!
Что еще?? Москва заняла в воспоминаниях какое-то свое место, вписалась в тупичок за воротами, на которых кирпич. Не хочется никому рассказывать об этой поездке, хотя все и спрашивают, хочется просто знать, что ты где-то есть, что во мне теперь поселилось ожидание. Ты же ко мне приедешь? Помнишь? Ты обещала! Я теперь без тебя не смогу жить. И только одна мысль поможет мне дотянуть оставшийся между нами месяц – мы скоро увидимся.
Целую тебя, моя Королева.
Мне кажется, я определился со своими чувствами. Но об этом – потом. Лучше расскажи мне, что ты сейчас читаешь?
М.»
Текст письма она прочитала несколько раз, каждый раз с дрожью выделяя то одно, то другое место. Он? Любит? Об этом ведь не сказано ни слова! А что, если ей все только кажется?
В первую секунду хотела закрыть все программы, не отвечая. Надо подумать, надо подобрать правильные слова. Но целый день перерыва в письмах это больше, чем треть суток, это даже не бесконечность и не вечность. Это смерть.
Поэтому она потерла руки, прогоняя дрожь, и стала писать.
«Здравствуй, М.! Здравствуй, Маленький Принц (ничего, что я это говорю? но именно так хочется тебя звать!)!
Странное чувство, мне кажется, что мы знакомы очень давно. Не сутки (что было на самом деле), а столетие. Что мы уже жили вместе и, как во всех сказках, умерли в один день».
В этом месте Дина остановилась. Невольно вспомнился сон. Но все это было не то, не то.
«Драконов не жалко – я их придумываю, а они дальше сами плодятся, успевай головы рубить. У нас зима. Снег валит без остановки, засыпал лес у меня за окном, спрятал грязь, скрыл острые углы. Все стало ровным. Вчера прибегала под окно белка, ела семечки с ясеня. А сегодня скрипел снегирь. Что я читаю? Ты его не знаешь. Поэт. Зем-ля-ных. Молодой автор. Пишет несколько нервно. Но в целом отлично.
Значит, Москва для тебя закрыта? А мне казалось, что ощущения надо не закрывать, а развивать. Но да вам, поэтам, виднее.
А за окном снег. Тихий. Зима. Хорошо.
Не представляю, как буду встречать Новый год без тебя. Мне бы хотелось, чтобы это был наш праздник. Первый в череде сотни других.
С приветом из Москвы!
Дина».
Перечитала несколько раз. Подумала, не холоден ли тон? И сразу скакнула другая мысль – надо искать деньги на билеты и предупредить родителей, что поедет с Ташкой куда-нибудь. В тот же Курск. Почему бы Ташке на каникулы не поехать на юг? Восемь часов в поезде!
День прошел в полусне. Все казалось скучным и пустым. Несколько раз заходила с телефона в Интернет, проверяла почту.
Пусто. Пусто. Пусто.
И вдруг вечером – «Вам сообщение». Два равнодушных слова, за которыми бездна эмоций.
«Здравствуй, далекая. Здравствуй, близкая.
Буддисты называют разум безумным слоном и говорят, что мы существуем там, где существует наш разум.
А потому – здравствуй, близкая. Здравствуй!
Здравствуй – та, от которой пахнет домом, которого у меня так толком никогда не было – несмотря на то, что жилье было всегда.
Я брожу по ночному городу под звуки REM – It’s the end of the world as we know it [5]
Какого ты интересного автора читаешь. Похоже, у нас с тобой 100 %-е совпадение вкусов.
Москва не закончилась, она до сих пор окружает нас, и так – до конца января как минимум. Ну и потом – вот это твое письмо, которое я пробовал читать даже вслух, это тоже Москва…
А еще я вижу этих снегирей и эту белку, но все это, конечно, оттого, что ты очень хорошо пишешь.
И еще – я понял. Теперь я могу назвать все то, что происходит со мной сейчас. Ты и сама уже обо всем догадалась. Поэтому произносить не буду. Каждый день я становлюсь другим – и это тоже из-за тебя.
Даже не знаю, хочу ли я тебя увидеть или хочу сохранить свое чувство неприкосновенным.
Обнимаю.
М.»
Снегирь и правда прилетал. Песня этой птицы – знак удачи. Выходит, все будет хорошо? Белка тоже была. Дина долго наблюдала, как серая черточка носится по земле, а потом мчится через дорогу в сторону парка.
