обратно. Перед этим созвонилась с Олегом, узнала, когда собирается домой. Здорово, что так хорошо работает железнодорожный транспорт, электрички в нужную сторону – каждый час.
Снег на платформе нестерпимо резал глаза, но Маша упорно смотрела на него, а он все падал и падал, заполняя собой весь мир. Алиса не шла. Так и тянуло позвонить Олегу, уточнить время, когда он приедет, когда явятся его встречать. Но могут возникнуть вопросы. А они ей были ни к чему. Малейшее сомнение – и Маша впрыгивает в первую же электричку и уезжает домой. Поэтому надо держаться выбранного решения, твердо стоять на своем.
Алиса появилась на платформе черным пятном. Собака бежала впереди, тяжело вытягивая из снега лапы. Маша силой заставила себя сдвинуться с места и пойти навстречу. Письмо сжала в кулаке, рука в кармане. О том, что собака как-то странно на нее смотрит, поняла не сразу. Овчарка навострила уши, замерла, пружиняще подобрав задние лапы.
– Ну, чего ты? – хрипло спросила Алиса пса. Потянула за поводок: – Рядом!
Зверь коротко рыкнул. Маша остановилась. Но собака уже мчалась на нее. Три широких прыжка. Тяжелые лапы ткнулись в грудь. Кожаная куртка легко порвалась. Треск ткани – последнее, что услышала Маша. Снег оказался никаким не мягким, а очень жестким. Она упала, ударившись затылком. Взметнувшийся капюшон смягчил удар.
– Флор! – Голос у Алисы резкий и равнодушный. – Назад! Нельзя!
Маша лежала на земле, пытаясь понять, что произошло, почему вокруг снег, почему ей холодно. Но потом стало больно, и остальные вопросы пропали.
– Ты жива?
– Нога!
Эта мохнатая тушка здорово расцарапала ей бедро, даже джинсы ухитрилась располосовать.
– Флор! Морда противная! Убью!
Овчарка не лаяла. Она с хрипом топталась на месте, не в силах ослушаться приказа. Хотела броситься. Очень. Но держалась.
– Убери ее! – закрывалась от зверя Маша. От овчарки исходила опасность. Пес не верил ей. Он готов был ее убить.
– Где он тебя?
У Алисы светлые глаза и прыщик на лбу.
– Чего он? – От испуга хотелось то ли плакать, то ли смеяться, Маша еще не поняла. Она отворачивалась от склонившегося лица и упиралась взглядом в темную морду. Флор поскуливал, гнул голову, топорщил уши, показывал крепкие желтоватые зубы.
– Место, Флор! – рявкнула Алиса. – Сидеть!
Собака плюхнулась на зад, метнула хвостом вокруг себя снег.
– Наверное, решил, что ты на меня хочешь напасть. Никогда с ним такого не было. Встать сможешь?
Алиса грубо подхватила под локоть, потянула вверх. Где-то далеко-далеко, за болевой дымкой, вспомнилось, что надо отдать письмо и уходить.
Ногу щипало и дергало. Мир вокруг неприятно покачивался.
– Я тут рядом живу. Пойдем!
Сопротивляться не получалось. Алиса оказалась сильной и решительной.
– Флор, домой!
Собака не торопилась уходить далеко. Подозрительно косилась, поскуливала, принюхивалась.
– Ты не переживай! Он не заразный. И бешенства у него нет, – добавила тише. – Хотя, если хочешь, можно и в больницу пойти.
– Чего он? – Маша готова была расплакаться.
– Ну, хочешь, я его убью? – Алиса потянула накрученный на кулак поводок. Собака пискнула, притираясь к ноге хозяйки. – Я же говорю, с ним такое впервые. Чего-то почувствовал. У тебя пистолета нет?
– Нет.
А сама посмотрела на свои руки, разжала и снова сжала кулаки.
Что-то было. Письмо! Поискала в кармане. Пусто.
– Ты чего? – Алиса заметила, что Маша остановилась. Было не похоже, что она чувствует себя виноватой, собирается извиняться. Она просто решала появившуюся проблему. – Мы уже пришли.
Маша знала, что они «уже пришли». А вдруг?.. Нет-нет, туда ни в коем случае нельзя!
– Да не стой ты! Вон, кровь идет! Черт! Да где же он?
Маша смотрела, как Алиса нервно жмет на кнопки сотового.
– Нет, ну ты подумай! – ткнула она трубку Маше в лицо. – Когда я звоню, он не берет трубку! На эсэмэски не отвечает. Чего, так тяжело ответить?
– Может, не слышит?
– Кто? Лежий? Все он слышит!
– Иногда телефоны оставляют в сумке или роняют. – И мысленно добавила: «На лед».
– Да что ты мне говоришь! – Алиса пошла вперед одна, забыв, что перед этим тащила Машу. – Балбес он! Сейчас приедет, а меня нет. Будет носиться по платформе, а потом орать, что переволновался. Что искал меня по всем моргам. Ой! Ты-то чего стоишь? Пошли!
Все, что происходило вокруг, было невероятно. И Алиса с ее хриплым голосом, с резкими жестами, с внезапными перескоками с темы на тему.
Около подъезда Флор последний раз спросил хозяйку, не врага ли она ведет к себе домой. Алиса отодвинула собаку ногой, набрала код на домофоне.
– Слушай! – уперлась Маша. – Я домой поеду. Подумаешь, порвалось.
– Да ты на себя посмотри! Чумазая вся! Тебя в ментуру заберут, в больницу отправят.
– Не надо обо мне заботиться!
Флор зарычал. Он с самого начала предупреждал, что добром это не кончится.
– Брось! – Алиса взяла Машу за локоть. – Не дури! Он тебя больше не тронет. А раны – это все фигня! Я сто раз резалась – ничего.
И она чуть задрала рукав куртки. Маша вздрогнула. Запястье было зверски исполосовано шрамами.
– Сейчас умоешься. Обработаешь рану. Тебе надо успокоиться. Я знаю это состояние.
Говорилось без истерик и эмоций. И Маша подчинилась.
Второй этаж. Хорошо, что не надо далеко идти. Машу начало подзнабливать, словно после этих грубых слов она позволила себе расслабиться.
– Ого! Ты чего это? – Алиса заметила, что ее спутница дрожит. – Дядь Валер! Мы пришли!
В коридоре бесшумно появился невысокий мужчина. У него было слегка оплывшее лицо, короткий вздернутый нос, поднявшиеся домиком удивленные брови, взлохмаченные седые волосы. Совсем не Олег.
– Что это? Что это?
Псина благоразумно исчезла в недрах квартиры.
– А вы чего, с утра Флора не кормили? Он решил прохожими закусить!
Дальше было много суеты, восклицаний и скуления Флора. Его таскали за шерсть, тыкали носом в Машу и приговаривали, что нельзя так поступать. Потом бросали собаку и вели Машу в ванную, где решительная Алиса заставляла раздеться, промывала рану на бедре, облачала в черный халат и уводила к себе в комнату.
– А я не знаю, где Лежий! – по ходу кричала она топчущемуся в коридоре дяде Валере. – Я звонила, он не слышит. Мож, ему новую трубку купить? Или слуховой аппарат?
Машу колотило всерьез. Холод неприятными иголочками пробегал по коже, отзываясь изнутри множеством гадливых мурашек.
– Дядь Валер! А чего она вся горит? Мож, заражение?
– Заражение так быстро не происходит. – Руки у дяди Валеры были мягкие и холодные. Он осматривал царапины, накладывал повязку. – И рана чистая. Это от испуга.
– Я домой пойду, – вставала Маша, искала по карманам обратный билет.
– Какое домой? – не пускала Алиса. – Дядь Валер! Лежий прозвонился, говорит, задерживается. А ее
