Немцы прорывают оборону советских войск, к исходу 23 июня занимают Гродно и быстро расширяют разрыв между двумя советскими фронтами (к утру 24-го его ширина уже 130 километров), куда устремляются танковые и моторизованные дивизии немецкой 3-й танковой группы и 9-й полевой армии.
Хорошо. Допустим, немцы, используя внезапность своего нападения (отдадим дань советской исторической школе), добились частного успеха. В полосе обороны нашей 3-й армии они оказались сильнее и одержали тактическую победу. Такую же победу одержали войска 9-й полевой армии и 3-й танковой группы южнее «белостокского выступа», на брестско-барановичском направлении (силами 5 танковых и 11 пехотных дивизий в первом эшелоне), разгромив 4 стрелковые дивизии нашей 4-й армии. Здесь немцы тоже начали стремительное продвижение в глубь советской территории, закончившееся, как известно, взятием (на пятый день войны) Минска.
Но ведь западнее этого прорыва находился УДАРНЫЙ КУЛАК Западного особого военного округа! В районе Белостока накануне войны сосредоточились войска нашей 10-й армии генерала Голубева, а кроме них — части 3-й и 4-й армий; всего 8 танковых, 4 моторизованные, 12 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии.
Шестой мехкорпус генерала Хацкилевича (10-й армии) имел на вооружении более 1000 танков, из которых 352 — Т-34 и KB, а всего в «белостокском выступе» у нас было никак не менее двух тысяч бронированных машин — то есть почти все, что было перед войной в Западном особом военном округе.
Запас хода немецких танков — 150–300 километров (Pz35(t) — 200, Pz38(t) — 230, PzII — 290, PzIII — 155, PzIV — 200 километров). Эти танки очень чувствительны к снабжению горючим — ведь танк, в отличие от грузовика, расходует значительно больше топлива на каждый пройденный километр. Сколько топлива за день пожирает армада из тысячи восьмисот танков? Это топливо идет за ними в бесконечных колоннах автоцистерн, очень чувствительных даже к одной пулеметной очереди!
В группе армий «Центр» наступает восемьсот тысяч человек — этих людей хотя бы два раза в день надо кормить. Это значит — каждый день им нужно подвезти хотя бы восемьсот тысяч банок тушенки и восемьсот тысяч буханок хлеба. Это снова колонны автомобилей.
Наступающие солдаты не просто шагают по чужой стране. Они стреляют из своих автоматов, винтовок, пулеметов и пушек — значит, им надо постоянно подвозить патроны и снаряды. В гигантских количествах! И это тоже — колонны, колонны, колонны, которые НЕКОМУ прикрывать — все войска без остатка задействованы в наступлении. Перерезать линии снабжения! Лишить врага продовольствия и боеприпасов!
Кстати, это был единственный шанс остановить вермахт — и мы им не воспользовались!
Верховное командование Красной Армии потребовало от войск, находящихся в «белостокском выступе», перейти в контрнаступление и к исходу 24 июня окружить и разгромить вклинившегося врага в районе Сувалок. Учитывая, что «по бумагам» наши войска вполне могли это сделать, такой приказ никак не назовешь ошибочным.
Удар должен был быть нанесен силами 6-го механизированного и 6-го кавалерийского корпусов 10-й армии и 11-м механизированным корпусом 3-й армии генерала Мостовенко — под общим руководством заместителя командующего Западным фронтом генерала Болдина. Имея тысячу триста танков, из которых 383 — новейших Т-34 и KB (352 — у Хацкилевича и 31 — у Мостовенко), эти войска вполне могли бы выйти на линии снабжения наступающих немцев и через три-четыре дня после вражеского вторжения отрезать глубоко вклинившиеся в советскую территорию танковые и моторизованные дивизии вермахта от складов и бензохранилищ.
Два дня, 23 и 24 июня, в районе Гродно три корпуса Западного фронта, БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ советских танков, вяло и неубедительно пытались прорвать наспех созданную немецкую оборону, выйти на пути снабжения немецкой ударной группировки и, образно говоря, «оборвать пуповину», связывающую немецкие танковые группы с их базами снабжения. Ничего подобного не произошло.
В боях погибли командир 6-го механизированного корпуса генерал Хацкилевич, командир 6-го кавалерийского корпуса генерал Никитин. За два дня боев ударная группировка перестала существовать. Все 382 новейших танка, не говоря уж о «легких и устаревших», были нашими войсками потеряны. Часть танков уничтожила немецкая авиация, часть — расчеты противотанковых орудий. Большинство же советских танков ударной группы было просто-напросто брошено собственными экипажами в исправном состоянии, многие боевые машины были из-за недостатка топлива подорваны еще до вступления в бой с врагом. Контрудар превратился в кровавое побоище, хаотичную свалку — причем НА ОДНОМ МЕСТЕ.
Это был провал. Тем более обидный, что трем нашим корпусам, всей этой массе наступающих советских танков и кавалерии, противостояло всего 4 пехотных дивизии немцев!
Контрудар 14-го механизированного корпуса (насчитывавшего почти 500 танков Т-26 и БТ-5) 4-й армии на южном фасе «белостокского выступа» вообще был немцами проигнорирован — его отразили части всего двух (!) пехотных дивизий!
В оправдание советским танкистам надо сказать, что немцы тщательно готовили свои пехотные дивизии к отражению массированного танкового удара. По штату в немецкой пехотной дивизии в 1941 году состояло на вооружении семьдесят пять (еще раз — СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ!) 37-мм противотанковых орудий, двадцать 75-мм легких пехотных орудий (по шесть орудий в пехотных полках и два — в разведывательном батальоне дивизии), двенадцать 20-мм зенитных орудий (весьма опасных для русских легких танков), более ста противотанковых ружей. Итого — двести двадцать стволов противотанкового оружия (больше, чем танков в среднестатистической танковой дивизии РККА). Кроме того, бороться с танками могли и шесть 150 -мм тяжелых пехотных орудий, и все гаубицы артиллерийского полка (тридцать шесть 105-мм и двенадцать 150-мм). Вообще, оснащение немецкой пехоты огневыми средствами было весьма серьезным — тех же минометов в пехотной дивизии по штату насчитывалось 138 (восемьдесят четыре 50-мм и пятьдесят четыре 81-мм).
Оснащение немецкой пехоты позволяло ей вести успешный оборонительный бой против ЛЮБОГО противника. Поэтому немецкое командование посчитало возможным пренебречь оставшимися в тылу его войск двумя тысячами русских танков (имея в собственном строю всего тысячу восемьсот танков) — ибо было уверено, что эти танки не причинят наступающему вермахту особого вреда.
Они и не причинили. Они попросту были брошены.
28 июня ударные группировки немцев соединились в районе деревни Крынки (в 30 км юго-западнее Волковысска), окружив 17 дивизий 3-й и 10-й армий. Одновременно немецкие части 2-й и 3-й танковых групп ворвались в Минск, окружив западнее столицы Белоруссии еще 11 дивизий Западного фронта — 6 дивизий 3-й и 10-й армий, не попавших в «белостокский котел», три дивизии 13-й армии и 2 дивизии фронтового резерва.
В двух немецких «котлах» оказалось, по сути, большинство войск Западного особого военного округа — двадцать восемь дивизий из сорока четырех имевшихся в наличии 22 июня.
Но окружение — это еще не поражение. Окружение — это просто бой, когда вокруг враги. В окружении войска могут сражаться и две, и три недели (тем более — на территории, занятой окруженными дивизиями, было еще достаточно складов и хранилищ, их только надо было грамотно использовать). В истории Второй мировой войны (да и вообще — в истории войн, начиная с Ксенофонта!) масса примеров того, как войска в окружении мужественно сражались, а иногда — и побеждали.
Но не Красная Армия. И не в июне сорок первого.
После 28 июня окруженные в «белостокском выступе» и западнее Минска советские дивизии перестают учитываться как реальная активная боевая сила — как командованием группы армий «Центр», так и командованием Западного фронта Красной Армии.
Автор не хочет бросить тень на героизм Красной Армии в первые трагические дни начала Великой Отечественной войны. Автор констатирует печальный факт — имея превосходство над врагом в танках и
