И Ольга Витальевна согласилась с ее предложением, и Алена… А Лиза, та была просто в восторге!
И наконец, делегированная всеобщим молчаливым согласием, Надя направилась в холл. Остальные нерешительно следовали за ней.
— Мы приглашаем вас сегодня на торжественный ужин!
Изображение на экране не торопилось с ответом.
— Мы очень, очень вас просим, — сжимая руки на груди, промолвила Надя с внезапной пылкостью.
— Действительно, Игорь, хватит от нас скрываться, мы не кусаемся, — кокетливо улыбнулась Лариса, а Ольга Витальевна рассудила:
— Худой мир лучше доброй ссоры.
— Конечно, мое мнение для вас ничего не значит, — начала было Алена и смутилась. — Но… Приходите!
Юля ничего не сказала, потому что, выпив немного разбавленного молока, она лежала в постели и думала о том, когда же их мучения наконец закончатся. Ведь еще Соломон когда-то сказал: «И это пройдет…»
— Пожалуй, перенесем нашу первую встречу на завтра, когда вы будете в лучшей форме, чем сейчас, — наконец милостиво улыбнулся хозяин острова и мягко заметил с экрана:
— Я рад, что недоразумения между нами закончились. В наших отношениях наступает новая эра, эра любви!
Однако недоразумения только начинались.
— Слушайте, нам надо поговорить, — воровато оглядываясь, проговорила Надя, бочком входя в комнату Ларисы. — Пойдемте в сад…
Точно тайные союзники, они молча вышли на террасу и торопливо направились в сад.
— Я вот что хотела предложить, — произнесла Надя, отойдя на порядочное расстояние от дома. — Сегодня вечером он заявится к нам. Надо этим воспользоваться!
— Как? — с безнадежным видом спросила Лариса. Именно над этой проблемой она ломала голову целый день.
— Предлагаю сделать так: вы будете его отвлекать разговорами, а я тем временем возьму тяжелый подсвечник и стукну его по голове.
— Зачем?
— Как зачем? — возмутилась Надя. — Ну, в общем… Мы сразу же станем свободны, сможем делать, что захотим.
— Мы и так можем делать, что захотим. Естественно, лишь в пределах данного острова. Но если мы его убьем, то после этого мы действительно застрянем здесь навсегда.
— Почему? — тупо спросила Надя.
— А каким образом мы отсюда выберемся?
— Ну, не знаю… Построим лодку из подручного материала, или что-то в этом роде… Разожжем костер…
— Детский лепет! — усмехнулась Лариса с видом превосходства. — В том-то и вся прелесть, что он нам нужен живым. И он это прекрасно знает…
Несколько минут они молча прогуливались между деревьев.
Ослепительно сияло солнце, на лица ложилась беглая кружевная тень, листья платана деловито шушукались над головой, сплетничая о чем-то важном.
— Ну, тогда надо его схватить и связать. — Надя решительно встряхнула рыжей гривой. — А потом потребовать от него, чтобы он нас отпустил.
— А если он не согласится? — усмехнулась Лариса. — Что тогда?
— Можно его заставить.
— Как? Под угрозой смерти? Уверяю тебя, он сам прекрасно понимает, что нам невыгодно его отправить на тот свет. На это все и рассчитано! Мы будем жить, только когда он жив. Еда, вода и все такое… А если его не будет, то и мы очень быстро отправимся за ним на тот свет!
Они печально замолчали. Надя понурила голову, сознавая справедливость сказанного.
— А что если его пытать? — с надеждой вскинулась она. — Хотя бы попугать для виду? Он не выдержит боли и согласится на наши условия!
— Да ты что, в своем уме? — Лариса брезгливо сморщилась.
Нет, подобного варварства она не может допустить. Рано или поздно эта история попадет в прессу или на ТВ, и тогда она лично будет выглядеть не лучшим образом в глазах общественности.
— Как только тебе могло прийти это в голову? — возмутилась она.
— Но что же делать?
— Ты вообще представляешь, как это будет выглядеть? Ты сможешь сделать это? Не расплачешься, когда увидишь страдания человека? Ты ведь нормального среднего воспитания, не фашистка… Или я ошибаюсь? — Надя молча согласилась с собеседницей. Действительно, если дело дойдет до подобных крайностей, вряд ли она выдержит вид пыток.
— Но что же делать? — воскликнула она, вздыхая. — Должен же быть какой-нибудь выход!
— Выход обязательно найдется! — оптимистически произнесла Лариса. — Послушай, что я придумала…
И Надя заговорщически склонила к ней свою рыжую голову.
Торжественный вечер был в разгаре. Звучала негромкая музыка, в столовой был сервирован роскошный стол, а мелодичный перезвон ножей и вилок служил приятным аккомпанементом беседе. Прекрасные туалеты дам подчеркивали праздничность момента, а строгий костюм почетного гостя служил выразительным фоном уютного вечера.
— Не хотите ли еще фаршированной рыбы, Игорь Георгиевич?
— Возьмите кусочек пирога. Ольга Витальевна научилась изумительно готовить пирог…
— А вот еще кокотт с шампиньонами…
— А почему вы ничего не пьете? Может быть, вина?
Мягко и вкрадчиво звучали женские голоса, обволакивая его сладостной пеленой. И он с наслаждением отдался уюту и спокойствию этого вечера. Он так их всех любил! Долгими днями он наблюдал за ними, выучил наизусть интонации их голосов, их привычки, капризы, причуды… Теперь он был на седьмом небе. Наконец-то началось то, ради чего и заварилась эта каша.
Наконец-то его любят, уважают, боготворят…
Лариса сидела как на иголках. Во время ужина она старалась не привлекать к себе внимания, предпочитая находиться в тени. Не все было благополучно в ее отношениях с мужем, далеко не все… И в ее планы не входило напоминать ему об этом.
Надя то и дело поднимала пронзительные зеленоватые глаза на сидевшего напротив нее человека, с удовольствием подмечая его любопытный взгляд, то и дело нырявший в глубокий вырез ее платья (они с Ларисой долго подбирали экипировку для парадного ужина, и их задумка, похоже, блестяще удалась). В голове у девушки лениво вертелись снисходительные мысли. «А он ничего… — думала она, томно улыбаясь и кокетливо опуская ресницы. — Староват, конечно, но все же он лучше, чем Алешка непонятного пола».
Сладкая мелодия неторопливо текла в полумраке, обвивая их неразличимыми путами.
— Можно пригласить вас на танец? — В Надиных глазах отражались светящиеся точки свечей, придавая им какое-то странное, бесовское выражение.
Вскоре они уже плавно кружились по залу.
— Я так долго мечтал об этом мгновении, — еле слышно прошептал он, поддерживая рукой гибкий девичий стан.
— Я тоже. — Надя опустила глаза, чтобы погасить насмешливый блеск.
Она помолчала и добавила:
— Простите меня за мои глупые слова, которые я тогда сказала. Ну, в самый первый день… Это не со зла. Я была тогда ужасно расстроена.
— А теперь?
— А теперь нет. — Она даже не делала усилий, чтобы лгать. Ложь выходила у нее так легко и
