обход.
Дача была небольшая — две комнаты и терраса. Она же кухня. На кухне стояла газовая плитка с баллонами, но в ней никто не жил, наверное, кончилась гарантия. В одной комнате спали папа с мамой, в другой — хозяйская девочка.
И вдруг Холодилин увидел радиоприемник на столе.
— Ого-го! — сказал он. — Кажется, и наш начальник приехал. Значит, будет веселей.
И в самом деле из приемника выбрался сердитый и расстроенный Новости Дня. После перевозки его приемник барахлил. Хозяева неправильно развесили антенну, забыли сделать заземление и совсем не в то положение поставили тембр. Из-за этого приемник подхрюкивал и говорил так:
—- Передаем хрю-фью старинные вальсы.
И огромный хор пел:
— Плавно хрю-фью свои волны несет.
Ветер хрю-фью быр-быр песни поет:
Хрю-хрю-хрю-хрю-хрю-хрю.
Радиомастеру пришлось все это исправлять, везде лазить, и его даже два раза тряхнуло током. В конце концов приемник стал говорить нормально, а радиомастер, наоборот, стал хрюкать и присвистывать.
— Ну, как дела? Какие новости? — спросил Холодилин.
— Новости? Обычные. На полях хрю-фыо-стана начались хрю-левые работы. Быр-быр. На южном хрю-бережье Крыма в полном разгаре хрю-рортный сезон. Хрю-зи-дент хрю-ландии посетил быр-быро- строи-тельный завод.
— Да я не об этом, — сказал Холодилин. — Доехал ты хорошо?
— Нормально доехал.
— А у меня щетка полетела у электромотора. Потому что автомобиль трясло. У тебя нет запасной?
— Нет. Если только из проигрывателя взять.
— Слушай. Возьми, пожалуйста. А то завтра холодильник включат, а он не работает. И мне конец.
— А послезавтра радиолу включат, и тогда мне конец?
— Понимаешь, — сказал Холодилин, — холодильник за городом важнее, чем танцы. И потом мне не хочется, чтобы контору мою ругали прокатную. К ней и так доверия нет. А она здесь ни при чем.
— А когда отдашь? — спросил Новости Дня.
— Быстро. Только с Управлением свяжусь. Они через два дня доставят.
— Ладно, по рукам. Пойдем сначала квартиру смотреть. Потом щетку переставим.
Все было бы хорошо, да вот беда — хозяйская девочка Таня не совсем спала. И все из-за такого интересного переезда. Одна половинка у нее уже почти заснула и говорила ей: «Спи, спи, Танюша. Уже поздно». А вторая никак не хотела засыпать и говорила другое: «Не спи! Не спи, Татьяна! Здесь какие-то человечки с фонариками. Их надо поймать! »
Эти две половинки всегда враждовали между собой. Одна уговаривала Таню быть послушной девочкой, не капризничать, убирать игрушки, вовремя ложиться спать. А вторая, наоборот, — залезть на шкаф, стукнуть кого-нибудь лопаткой, отрезать себе косички ножницами. Когда верх брала первая половинка, девочку называли Танечкой, Танюшкой, Танюшечкой. А когда вторая — только Татьяной. Так и мы будем называть эти половинки — Юшечкой или Яной. Как будто в Тане живут две девочки.
Так вот Юшечка наконец заснула. А Яна еще долго таращила глаза. Вернее, один глаз. Ох, какие интересные были эти человечки! Жаль, что они скоро ушли на кухню-террасу.
— Слышите? — сказал Холодилин.
За окнами раздавались щелканье и свист.
— Что это? — спросил Пылесосин. — Милиция?
Холодилин рассмеялся:
— Это соловьи. Они всегда поют за городом.
— Хорошо поют. Заслушаешься! —сказал Буре. — Вот бы мне их в часы вместо Машки.
— Ничего, — успокоил его Холодилин. — Она здесь настоящую кукушку послушает, тоже неплохо куковать начнет.
— А это кто? — спросил Новости Дня.
— Вот это: пили-пили? — переспросил Холодилин. — Это сверчок.
— Да нет, не пили-пили, а дыр-дыр-дыр.
— Кажется, это мыши скребут.
И точно, в углу послышался писк, какая-то возня, и из норки на пол выбрались два серых мышонка. Они деловито отряхнулись, вытащили белый флажок и барабан, построились в шеренгу и пошли. Под барабанный бой они подошли к человечкам и остановились.
— Привет! — сказал тот, который был повыше и держал флаг. — Вы гарантийные?
— Гарантийные, — ответил Холодилин.
— Мы пришли объявить вам войну! —Тут мышонок поменьше и потолще важно забарабанил дробь.
— Почему? — спросил Холодилин.
— Мы всегда воюем с гарантийными! Это наш дом, — ответил мышонок побольше. — Мы здесь главные!
— Ну и ради бога. А воевать-то зачем?
— Понятия не имеем. Такие обычаи сложились здесь веками. Солдат не думает, солдат выполняет обычаи веков.
А маленький все барабанил.
— Слушай, — вдруг сказал Холодилин старшему. — Сыру хочешь?
Тот вытянулся в струнку:
— Да здравствует его величество король еще как!
И непонятно было, что еще как: то ли король, то ли сыр.
— Пошли, — сказал Холодилин.
Остальные человечки окружили маленького мышонка.
— А где вы живете?
— А много вас?
— Три, четыре, пять, семнадцать, двадцать, одиннадцать! Во! —сказал он.
— А ты умеешь считать-то? — спросил Новости Дня.
— А как же! Раз, два, три, четыре, двадцать один, пятнадцать, триста! И еще.
— Блистательно! —рассмеялся радиомастер.
— А вы злые? — спросил Пылесосин.
— Мы? — переспросил мышонок и стал оглядываться. Видно было, что ему здесь неуютно и хочется домой. — Мы такие... какие... Как один... все. Во! За всех!.. Вперед!
Слава богу, вернулся Холодилин с начальником. Кажется, они основательно подружились. Под мышкой парламентер держал кусок сыра, а в свободной лапе кружок колбасы. И он никак не мог ухватить белое переговорное знамя. Тогда он сунул колбасу в рот своему помощнику и строго приказал:
— Не кусать ни в коем случае! Доставить живьем!
Теперь лапа у него освободилась, и он поднял флаг.
— А много вас, начальник? — спросил Холодилин.
— Нас ровно двадцать девять. И имя нам легион!
— А как вас зовут? — спросил Буре. — Вот вас и вас.
— Мышкин и Подмышкин — лейтенанты кавалерии!
И под барабанный бой мышата удалились. Причем маленький все время сворачивал налево, куда тянул его кусок колбасы. Ему, наверное, было очень трудно держать колбасу, но не откусывать.
— У них даже кавалерия есть, — грустно сказал Буре.
— Ерунда! —возразил Холодилин. — Пока у нас есть колбаса и сыр, нам не страшно никакое
