Выяснилось, что расстояние до корпуса не очень большое, он преследует белых где-то в районе Землянска. Однако ехать туда местные товарищи не советовали. В окрестностях города еще находились мелкие подразделения вражеской конницы, в любой деревне можно нарваться на белых. Где проходит фронт, никто точно не знал. Да и осенние дороги такие, что колесу поздно, а полозу рано. В конце октября лили дожди, вода затопила низины, проселки превратились в вязкое месиво. А за последние дни похолодало, неожиданно повалил снег, закрутила метель.
- Мужики на базар приезжают? - спросил Михаил Иванович.
- Осмеливаются, которые побойчее.
- И мы с Григорием Ивановичем очень даже бойкие, - весело прищурился Калинин. - Верно, Григорий Иванович? - обратился он к Председателю ЦИК Украины Петровскому, который прибыл вместе с ним.
- Надо повидать Буденного, пока близко.
- Вот именно, за ним ведь не угонишься. Не прощу себе, если с ним не побеседую, - сказал Калинин. - Давайте нам знающего возницу, сани и двух лошадей. Наутро тронемся.
- Оденьтесь потеплей, - посоветовали воронежские товарищи. - Шубы вам дадим. У купцов реквизировали.
Еще до рассвета Калинин и Петровский отправились в путь. Погода не улучшилась, метель стала еще сильнее. Косо летел к земле густой снег, холодный ветер гнал поземку, наметая сугробы. Лошади с трудом вытягивали сани из заносов.
- Зря все же охрану не взяли, - беспокоился Петровский.
- Ничего, Григорий Иванович, в такое ненастье и друзья, и враги в избах отсиживаются. Ни одного встречного на дороге.
- Заблудиться не мудрено в такой мгле. Мы не сбились? - спросил Петровский щуплого флегматичного возницу.
- Через Дон в аккурат переправились. А теперича кто ж его знает...
- Ты знать должен.
- Дорога одна, авось доберемся... Михаил Иванович устроился поудобней и поднял меховой воротник. Купеческая шуба, действительно,. была хороша. Теплая, длинная, почти до пят - мороз не прохватит. Только бы возница не сплоховал. Лошади слабоваты, но лучших не нашлось, а побывать у Буденного необходимо. Его кавалеристы много раз отличались в боях. Намечено преобразовать корпус в конную армию. Однако о корпусе и о самом Буденном ходят разноречивые слухи. В сентябре у кавалеристов побывал председатель Реввоенсовета республики Троцкий. Вернувшись в Москву, он рассказывал возмущенно, что корпус - это разношерстная банда, а сам Буденный не красный командир, а атаман- предводитель. По словам Троцкого, выступление его в корпусе было встречено злобным ревом бойцов. А Буденный, стоявший рядом, только рукой махнул - и сразу воцарилась тишина. Это современный Разин. Куда он поведет свою ватагу, туда она и пойдет: сегодня за красных, а завтра за белых.
Владимир Ильич выслушал такой отзыв с иронией. Не слишком ли упрощенно? Без дисциплины, без крепкого воинского порядка банда или ватага с белыми войсками не справится. А Буденный бьет кавалерию генерала Мамонтова, которому никак не откажешь ни в опыте, ни в мастерстве. Красные конники переносят лишения, жизнь отдают в боях за новую власть. Значит, ценят ее, принимают к сердцу. А те, которые сегодня за красных, а завтра за белых, те при первой неудаче по домам разбегаются...
Вот и надо поглядеть все на месте, потолковать с Буденным, с людьми. Может, необходимо помочь корпусу, укрепить его коммунистами.
Судя по времени, давно уже рассвело, но снегопад был настолько густой, что видимость почти не улучшилась. Справа расплывчато проступали какие-то темные постройки. Возница оживился, зачмокал, подгоняя лошадок.
- Стой! - раздался вдруг громкий окрик. - Стой! Куда прешь?
Трое всадников подскакали к саням. Один, в кубанке, держал путников под прицелом карабина. Другой, смуглый и горбоносый, бросил в ножны шашку, свесился с седла:
- Гля, хлопцы, никак буржуи из Воронежа тикают! Или генералы переодетые. Шубы на них барские!
- Кто будете? - строго спросил боец с карабином,
Михаил Иванович не торопился отвечать, хотел убедиться, что это свои.
- Чего молчишь, старый черт! - загорячился горбоносый всадник. - А ну, скидывай шубу!
- Да ведь замерзну.
- Ничего, на этом свете погрелся, а на том и голого примут, - хохотнул горбоносый. - Верно, хлопцы?
- Надо бы к комиссару, - сказал боец с карабином. - Пусть товарищ комиссар их пощупает.
- Совершенно верно, - обрадовался Калинин. - Ведите нас к комиссару или к товарищу Буденному.
- У Буденного только и дел, что с буржуями заниматься.
- Мы не буржуи, - возразил Михаил Иванович. - Вот товарищ Петровский, Председатель ЦИК Украины. А я - Председатель всероссийского ЦИК Калинин.
- Ты нам мозги не крути!
- Вот мандат, пожалуйста, - протянул документ Петровский.
- Читать мы не обучены, а таких буржуев, как ты, не первый раз видим. Ишь бородку отпустил, очки напялил!
- Чего трепаться, - равнодушно произнес боец с карабином. - Давай или к комиссару их, или кончать, а то от своих отстанем. Шубы бери.
- Нет, товарищи, так не пойдет, - твердо сказал Калинин. - Вы бойцы Красной Армии или кто? Повторяю, везите нас, к Буденному, он разберется.
Кавалеристы колебались. Наконец тот, что с карабином, сказал:
- Черт с ними, гони их в штаб. А я пока смотаюсь, доложу комбригу.
- Таскайся с ними по такой погоде, - буркнул горбоносый, но все же приказал возчику: - Давай направо!
Замерзшие коняги бодро взяли с места, однако вскоре опять поплелись понуро и неохотно. Горбоносый боец хлестнул их нагайкой, они прибавили шагу, а затем пошли еще медленнее.
- На плетке-то далеко не уедешь, - хмуро сказал возчик. И, повертев головой, добавил: - Кажись, село рядом.
Протащившись по улице, сани свернули в открытые ворота и оказались посреди просторного двора, где рядком стояли у коновязи лошади, покрытые попонами. Возле крыльца - несколько командиров в бекешах и бурках: собрались уезжать. Среди них один кряжистый, с пышными усами. Наверно, это и есть Буденный.
Михаил Иванович поднялся, но резкий окрик «Сидеть!» заставил его вновь опуститься в сани.
Горбоносый всадник спрыгнул с коня, доложил:
- Товарищ командир корпуса! Разъезд второй бригады шестой дивизии доставил в ваше распоряжение двух буржуев, а может, купцов...
- Зачем они мне? Вел бы к командиру бригады или к начдиву.
- Мы порядок знаем, - с достоинством ответил боец. - Сами бы управились, но попались какие-то чудные. Веди, говорят, к Буденному. Мандаты показывают.
Головы командиров, стоявших у крыльца, враз повернулись к саням. Буденный хмыкнул:
- Ишь ты! А ну, давай в комнату!
Михаил Иванович вошел в теплую горницу и будто ослеп - очки запотели с мороза. Снял их, принялся протирать стекла концом шарфа. Буденный смотрел сверху вниз, удивленно и недоверчиво. Взгляд у него такой, что никто не выдерживает, а этот гость глаза не отводит, даже вроде бы улыбается.
- Ха! - вырвалось у Семена Михайловича. - Документы!
Сам, однако, протянутые ему бумаги не принял, кивнул на безусого, моложавого человека с высоким лбом и большими залысинами:
- Комиссару.
Тот взял документы и вдруг изменился в лице, шагнул к Буденному, пальцем показал подпись на
