приголубит изменника своим набалдашником. Костыли тоже не подарок…
И тут, в самый, казалось бы, неподходящий момент, я вспомнил, что слышал уже про Фауста Ивановича. Точно! Такое имечко не забудешь! Говорил Дима Сказка, что был у них на юридическом изысканных манер преподаватель римского права, и пошёл он с большим скандалом под суд – то ли за взятку, то ли за растление малолетних… Да! Именно! Растление к джентльмену больше подходит! Всё вспомнил!
– Отцы! – завопил я, извиваясь под несильными и неловкими ударами ветеранских башмаков. – Вы кого слушаете?! Это же петух! Под козлом ходите! Он по шоколадной статье загорал! Конкретный педрила!
Тотчас избиение прекратилось. Меня подняли и снова прислонили к стене. Сработал павлодарский менталитет. Хорошо знать чужие языки!
Оттеснив предводителя, ко мне приблизился лысый одноногий гриб-мухомор на костылях.
– Ты чего, вонь, звякаешь? Кого козлишь, падла?
Это, оказывается, и был Колбаса.
Что ж – say, memory, как выражался старик Набоков, а подробности я и сам накручу…
И накрутил! И год правильно назвал, и подельников припомнил из горкома комсомола – целое голубое гнёздышко у них было…
Фауст Иванович негодовал, махал тростью, но Колбаса властно отстранил его костылём:
– Предъявили тебе, Фауст Иванович! Что скажешь?
– Гнуснейшая клевета! – вскричал джентльмен-дикси. – Я ушёл по собственному желанию в связи с отъездом на зимовку… Станция «Северный полюс»… И вообще…
– Забожись на пидора, что не пидор, – потребовал Колбаса.
– Пидор буду! – совершенно искренне забожился Фауст Иванович и движением большого пальца дал в доказательство зуб.
– Товарищи офицеры, какое это имеет значение? – встрял самый награждённый старичок – тот, что предлагал жилы тянуть.
– Так, – сказал Колбаса. – Помолчи, полковник. Не об том звон. А ты ведь нам не говорил, Фауст Иванович, что учил всяких ментов да прокуроров, как им добрых людей сажать… И про цыганят не рассказывал… Знаю я таких полярников… Нехорошо!
У меня появились кое-какие шансы. Потому что на Павлодарах этот ихний Химэй – понятие абстрактное, вроде коммунизма, а педрила в качестве пахана – очень даже конкретное…
– В конце концов, этой статьи более не существует, значит, и говорить не о чем, – раздражённо сказал джентльмен-дикси. Язык-то у него был хорошо подвешен, а вот мозги…
– Ну-у, не скажи-и… – начал недобрым голосом Колбаса, но тут раздался грохот выстрела и команда:
– Всем к стене! Руки на стену!
2
Участь богатых на небесах такова, что они живут в большем великолепии, чем другие; иные из них помещаются во дворцах, где всё сияет как бы золотом и серебром; у них в изобилии всё, что относится к службам и потребностям жизни.
Следующий визит Панина был техническим. Снова люди в комбинезонах таскали из огромного вертолёта ящики и мешки, лазили по Дому Лося с инструментами, возились в подвале и на крыше…
В ответ на безмолвный вопрос Мерлина Лось развёл руками:
– А что я могу сделать? Связать и привезти? Сказала, что ты для неё больше не существуешь. Я и сам уговаривал, и Рашиду подсылал… Нет, и всё. Как ты её умудрился обидеть, ломехуза ты недоделанная?
– Да уж умудрился, – сказал Мерлин.
– А я так за тебя радовался, – сказал Лось.
– Я тоже, – сказал Мерлин.
– И она, – продолжал Панин. – Пока с тобой – красавица, модель и кинозвезда, а вернулась домой, сразу как этот… синий сапог…
– Синий чулок, – уточнил Мерлин.
– Синий сапог-чулок, – кивнул Лось. – Погоди, ведь сапоги-чулки вроде бы чёрные были? На платформе? Откуда же такое выражение?
– Что ты глупости городишь, – с тоской сказал Мерлин.
– А ты того… Не смурей! Хрюли смуреть! Баб на свете знаешь сколько? Туева хуча! На наш век хватит! А вот мы у тебя новое оборудование установим, солнечные батареи поменяем… Корейские, правда, но почти вечные! Обходят корейцы самураев по всем статьям! А знаешь, как Корея объединялась – это целый анекдот…
– Не знаю, – буркнул Мерлин. – И знать не хочу. Нет никакой Кореи…
– Колдун, я ведь за тебя отвечаю… За твоё психическое здоровье… Слушай, подскажи, как новую модель дирижабля назвать? Вот погляди…
Мерлин посмотрел на снимок и сразу сказал:
– «Моби Дик». А вообще, Сохатый, с какой радости тебя так на аппараты легче воздуха потянуло?
Панин нахмурился, обозначив все свои бульдожьи складки, и сказал:
– А камнем падать – знаешь, как страшно!
Глава 14
1
Нарочно бить по голове меня в этот раз не стали, зато громила в маске, который тащил меня на плече, оказался столь неуклюж, что крепко приложил башкой об косяк при выходе из подвала.
Нападавших было, показалось мне, человек десять. Сопротивляться старики не сопротивлялись – их и не тронули, и даже похвалили за то, что «клиента упаковали». Последнее, что я услышал, были зловещие слова блатного инвалида Колбасы:
– Давай, Пидор Иванович, обоснуй честным ворам и коммунякам, почему залётные отморозки нас вычислили и опустили…
Двор был безлюден. Меня принесли к тёмно-зелёному джипу и втолкнули внутрь. Слева и справа села охрана, зажав между коленей автоматы. Машина сразу же тронулась. Окна на заднем сиденье были задёрнуты шторами. Не иначе госбезопасность…
Я счёл за благо помалкивать, да никто меня ни о чём и не спрашивал. Не станут сразу вешать, и то хорошо. Но каковы ветераны!
Ладно, стану думать, если не врубят какой-нибудь русский шансон. Попробую составить картинку, пока везут. До «серого домика» под сенью Дзержинского путь неблизкий…
Сосредоточимся. Давно это было – архей, протерозой, палеозой, мезозой, кайнозой, происхождение семьи, религии и частной собственности… Химэй.
Итак, есть люди, которые вовсе не считают Химэй желанным парадизом. И не внимают, затаив дыханье, речам Достигшего. И даже мылят для него верёвку, народные мстители. Значит, это что же получается? Земля оккупирована пришельцами? Тогда при чём тут сикхи? Пятая колонна? Нет, Силы Милосердия могут
