и пешими воинами… Поднеси-ка меня поближе…
– Еще мы мертвяков не обирали, – оскорбился Жихарь. – Добро бы я его в поединке уложил…
– Ладно, я сам…
И Колобок начал было выпрастываться из своей сбруйки, но вдруг тоненько взвизгнул, крутнулся и вцепился лапками в ворот Жихаревой рубахи.
– Чего ты, чумной?
– А зачем он глядит!
На лице скифского вождя в самом деле открылись две черные дырки, но света не отражали.
– Не дрожи ты! – досадливо сказал богатырь. – Подумаешь, умрун поднимается! То ли мы видели!
– Это ты сам дрожишь, – шепнул Колобок. – А на меня спираешь…
Дрожали, конечно, оба – не могут ни люди, ни колобки привыкнуть к такому, да и не надо им к такому привыкать…
Звякнули золотые пластины. Карбаксай пошевелился и молчком сел на своем ложе. Жихарь ожидал, что умрун будет подниматься с великим кряхтением, но все звуки были внешними.
Заскрипели сапоги – покойник спустил ноги на деревянный настил, потом выпрямился…
– Осинки-то не припасли, – сказал Колобок.
– У меня оберег серебряный, – ответил богатырь.
Но мертвец не обратил на них никакого внимания, так что и оберег не понадобился.
Карбаксай подошел к бревенчатой стене и трижды ударил в нее кулаком.
– Оволс! – потребовал кто-то из-за стены басом.
Мертвый скиф выкрикнул бессмыслицу:
– Сенсация: поп яйца снес!
Но не такая уж это была и бессмыслица – бревна словно бы лопнули посередине, подались внутрь земли, открывая образовавшийся в ней проход.
Толстый вождь с трудом протиснулся внутрь. Богатырь кинулся за ним, но бревна сразу же вернулись на место.
– Как же так? – растерялся Жихарь. – Что теперь делать?
– Стучи давай!
Богатырь троекратно грохнул по бревнам, так что сверху посыпалась земля.
– Оволс! – раздался все тот же голос.
– Какой оволс? Я дяденьку сопровождаю! Мне положено! – возопил богатырь.
– Оволс! – настаивал незримый страж.
– Повтори, что мертвяк сказал! – посоветовал Колобок.
Жихарь, как мог, воспроизвел нелепицу.
– Оволс ёовс! – отозвался привратник, а стена не колыхнулась.
– Блин поминальный! Что ему нужно? Бабка про это ничего не говорила! Вот влетели!
– Тихо ты! Я все понял! Надо ему палиндром сказать!
– Какой палиндром?
– Такой, чтобы в обе стороны одинаковый! Ведь в Костяных Лесах и говорят навыворот! А на границе как раз надо палиндром предъявить!
– Где же я его возьму?
– Погоди, сейчас вспомню… А! Течет море – не ром течет!
Стена бесшумно раздалась, и богатырь увидел далеко впереди удаляющуюся тень скифа.
– Сейчас догоню! – пообещал он Колобку и рванул в проход.
– Не поспели вовремя с него побрякушки снять! – пропыхтел Гомункул.
– А ты-то чего пыхтишь? – возмутился Жихарь. – Это же я бегу!
– А я помогаю!
– Ну, спасибо!
Богатырю приходилось бегать подземными ходами – душно, правда, но в остальном все как и на земле. А тут и душно, и вязко, и движения какие-то неуклюжие, и ноги тяжелые…
Еще недавно Жихарь даже уснуть как следует не мог – здесь же едва не терял сознание.
Наконец настигли Карбаксая, ухватили за плечо:
– Дядя умрун, долго ли идти?
