Гомункул развязал постромки и плавно упал вниз. Ручки и ножки он втянул в себя и катился беспрепятственно, почти не оставляя следа. Катился он по всем правилам поиска, кругами, и каждый раз круг расширялся.
– Нашел! – раздался торжествующий писк. – В гору ваш Беломор идет!
– Попрыгали, – сказал Жихарь. Они быстро догнали Колобка и сами увидели следы босых ног, действительно ведших вверх по склону громадной горы.
– И еще высматривайте следы зайца! – сказал Бедный Монах.
– Боюсь, нет здесь никакого зайца, – сказал Жихарь. – Ни травы, ни деревьев, ни капусты, ни морковки…
И только сейчас понял, какая Луна мертвая, чужая, равнодушная, как беспомощен он сам и его спутники под этим черным небом… Он оглянулся назад, на место высадки. Прямо из неба спускалась веревка…
– Да найдем, найдем, по своим следам найдем, – успокоил его Колобок.
– Не понимаю я все-таки, братцы, как это мы ушли под землю, а вышли вон где, – не унимался богатырь. – Ведь это даже не чары, это что-то похуже.
– На Луну всегда так ходи, – сказал Сочиняй. Его ничем нельзя было смутить.
– Может, здешние люди там, внутри живут? – рассуждал Жихарь.
– Тогда бы и Беломор пошел куда-нибудь внутрь, – ответил Колобок.
– Ну да! Не знаешь ты старика! Он и на Земле норовил держаться от людей подальше. Одно слово – неклюд!
– Давайте шибче прыгать, – сказал Колобок. – Пока солнце не взошло. Думаю, тогда нам жарковато придется…
– Покуда мне ни жарко, ни холодно, – пожал плечами богатырь.
– Так я же и говорю – произвол антинаучный… Все оттого, что темные вы! Но, похоже, здесь незнание законов природы освобождает от ответственности, иначе давно бы вы задохнулись и замерзли, а я остался бы, бедненький, один горе мыкать…
Всякое любопытство из богатыря улетучилось, хотелось побыстрее найти Беломора и вернуться домой – даже то безобразие, что творилось нынче на Земле, стало казаться родным и близким…
Ни ветра, ни дождя… Ни снега, ни урагана… Теперь он смотрел только под ноги, как тогда, во Времени Оном, пересекая пустыню. Да и остальным было не по себе.
Катиться вверх Колобок не мог даже здесь – теперь он оставлял крошечные следочки в елочку. Его яркий кафтанчик мелькал где-то далеко впереди.
…Старый неклюд лежал под наклоненной скалой, сложив руки на груди – только свечки не хватало. Глаза Беломора были широко открыты и устремлены на далекую Землю.
Не было у Жихаря ни радости от встречи, ни тревоги за старика – не помер ли?
Побратимы обступили старика. Беломор недобро зыркнул из-под густых бровей, потом, не поднимаясь, сказал:
– Нашли все-таки! Догадались, кто виноват! Теперь судите старого дурака, казните его!
– За что? – хмуро спросил богатырь. – Никто тебя ни в чем не винит, думали искать у тебя совета… Думали, не случилось ли с тобой худого…
– Случилось, – сказал Беломор. – Погубил весь белый свет. Поэтому не возвращался. Стыдно было. Рассказывать не хочется, да и сделать уже ничего нельзя…
– Сэр Беломор, не на одного вас нашла проруха, – мягко сказал Яр-Тур. – Тут даже мой Мерлин крупно ошибся, а про меня и говорить нечего. Должно быть, такие дни наступили, чтобы всем ошибаться.
– Тот, кто знает про свою глупость, уже не такой большой глупец, – сказал Лю. – Тот, кто знает про свои заблуждения, заблуждается не так уж глубоко. Древние государи за все доброе благодарили народ, а во всех бедах винили себя; все истинное видели в народе, а все заблуждения находили в себе.
– Есть старик – убить бы его, нет старик – купить бы его, – объявил Сочиняй.
– Не утешайте, – сказал Беломор. – Лучше сразу пришибите.
– Рассказывай, отец, – велел Жихарь. – Чего уж теперь. Что там у тебя со Смертью получилось, чем ты ее прогневил? Я ведь знаю, что вы с ней чуть не родственники…
– А знаешь – так тем более… В общем, пристала она ко мне: наточи да наточи косу. Я уже давненько подрядился ей косу точить, оттого и живу долго. Вот и все родство, а вы что подумали?
– Но ты же тогда на острове намекал…
– Это я на тебя хотел страху нагнать. Короче, зудела она лет триста: коса, мол, уже стала тупая, как обух. Да вы, наверное, и сами заметили – давно не было великих войн, землетрясений, моровых поветрий, люди мерли обычным порядком.
А для того, чтобы ей косу наточить, оселок нужен не простой, только из лунного камня. У меня такой был, да уже весь сточился. Я бы с этим обмылком несколько лет возился, а коса-то ей каждый день нужна! Каждую ночь! Ну, пару деньков, конечно, может и Смерть потерпеть, так уже бывало в старину. Сизиф ее на цепь сажал, потом еще кто-то в березовый туесок запирал, в гроб заколачивали обручами, но все ненадолго.
А я решил изготовить не торопясь новый добрый оселок, косу довести, опять же не впопыхах, до полного ума. Чтобы Безносая меня потом долго не тревожила и нового точильщика себе не искала.
Вот и задумался, чем ей косу заменить на то время, пока я буду камень искать и заточкой заниматься. Тут мне ты, Жихарь, и подвернулся…
