ночью, подействовало на стригоев весьма благотворно. Ведь сегодня даже обычно беспомощные в светлое время суток морои, и те не залегли в свою привычную спячку, а проявляли невиданную доселе активность. Палаццо ла Витиччи буквально кипело жизнью, усиленно готовясь к открытию Большого карнавала, назначенному на девять часов пополудни. О нет, конечно, все официальные мероприятия начались уже давно, сразу же после обеда. Изумительный водоворот перевоплощений и мистификаций всегда предваряет торжественное шествие, охватывающее главные улицы старинного города. Площади заполняют фокусники, жонглеры, огнедышащие факиры, шпагоглотатели, всевозможные мимы и клоуны, бесстрашные акробаты, заклинатели змей и гуттаперчевые люди. А затем на Пьяцца ди Сан-Марко появится сам дож в окружении прочих сильных мира сего и разразится долгой, напыщенно-бестолковой речью… Андреа иронично ухмыльнулась. Пусть людишки порадуются напоследок! Потому что ровно в девять часов вечера колокол собора Святого Марка торжественно ударит три раза, знаменуя начало грандиозного бала, продлящегося целых десять дней! О, в этот волшебный период на улицах Венеции можно встретить кого угодно – мушкетеров и фей, эльфов и викингов, ангелов и демонов, монахов и распутниц. И никому уже нет ни малейшего дела до того, настоящие или искусственные крылья реют за спинами волшебных существ, подлинные или фальшивые клыки выпирают из ярко накрашенных кармином ртов. Город ударяется в безудержную вакханалию ничем не сдерживаемой фантазии, случайной любви и непредсказуемых авантюр, переходящих в откровенную чертовщину. Извилистые улочки наводняют тысячи туристов, прибывших из самых отдаленных уголков света. Гостиницы переполнены, пансионаты забиты до отказу. И кто уж там разберется, если за эти десять дней в Венеции пропадет некая толика бестолково сгрудившегося народу… Андреа улыбнулась еще шире, не в силах сдерживать переполняющее ее ликование. Назначенный час пробил, начиналось ее время – время торжества стригоев!
Она собственноручно застегнула высокие белые сапожки и с тщеславным наслаждением накинула на плечи белую норковую шубку, кокетливо потеревшись бархатистой щекой об изысканный мех, переливающийся всеми оттенками светлого серебра. Подошла к высокому зеркалу в дорогой оправе и полюбовалась своей стройной фигурой, сегодня облаченной во все белое. «И какие идиоты придумали миф о том, что стригои не отражаются в зеркалах! – насмешливо фыркнула Андреа, изящно изгибая тонкий стан и картинно запахивая полы шубки. – А впрочем, не так уж они и наврали, сегодня я и впрямь неотразима!» Опьяненная чарующей властью собственной красоты, она прижалась губами к холодной поверхности зеркала и запечатлела на ней страстный поцелуй. На стекле остался безупречно четкий отпечаток накрашенных алым перламутром губ. Сейчас она выйдет из комнаты, а красующийся на равнодушном стекле рисунок ее губ сохранится надолго и будет напоминать о ней, об Андреа…
А вот от некоторых, прежде непобедимых и могущественных, не осталось ничего. Ни воспоминания, ни следа, ни славы. Только жалкая горстка разлетевшегося на ветру праха. «Как это символично! – усмехнулась стригойка. – «Sic transit gloria mundi» (Так проходит мирская слава), – напыщенно изрекла Андреа, мысленно потешаясь над убитым патриархом. – Вот, даже ненавистная церковная латынь пригодилась!»
Она не испытывала ни жалости, ни скорби, ни угрызений совести. Зачем? Сильный безжалостно истребил более слабого, отжившего свое. Именно таким и являлся в ее представлении извечный закон борьбы за существование. Она оказалась удачливее и корыстнее, она получила неограниченную власть над кланами и собиралась привести свой народ к невиданному прежде могуществу и тотальной власти над миром. Гонтор де Пюи бесследно исчез как со страниц истории, так и из памяти людей.
В тот момент Андреа не ведала одного – она ошибается. И ошибке этой было суждено стать роковой и уже непоправимой.
В двери вежливо постучали.
– Входи! – благосклонно пригласила Андреа, в качестве завершающего штриха обвивая шею длинной нитью крупного жемчуга, перемежающегося небольшими золотыми самородками произвольной формы. Ожерелье поражало варварским великолепием.
В комнату вошел граф Деверо в противовес своей госпоже мрачно разодетый в траурный черный бархат и настоящие кастильские кружева ручной работы. Стилизованный под эпоху возрождения вычурный костюм испанского гранда придавал его мощной фигуре легкий оттенок почти неуловимой сексуальности. Рауль замер на середине комнаты, не сводя с Андреа восхищенного взгляда. Стригойка самодовольно повела укутанными в мех плечами:
– Ну, как я тебе?
Граф галантно приложил руку к груди, словно пытаясь сдержать сердце, пылко рвущееся навстречу любимой.
– Я не способен подобрать слова, достойные описать даже сотую часть твоей бесподобной красоты. Сегодня ты похожа на ангела мщения…
Андреа польщено улыбнулась:
– О да, ты точно угадал мое настроение! Я готова излить на этот человеческий город всю мощь своего гнева и отомстить за моих погибших предков. Темный отец нас поддержит. Они прибыли?
– Да! – церемонно поклонился граф. – Представители кланов собрались во дворе и ждут твоего сигнала!
– Великолепно! – почти мурлыкнула Андреа. – Идем же, пришло время вершить новую историю этого мира!
Рауль Деверо отдернул непроницаемые гардины и распахнул балконную дверь. Андреа глубоко вдохнула, выравнивая частивший пульс и придавая лицу торжественно-безмятежное выражение. Она в последний раз поправила волосы, обрамлявших ее лицо безупречно ровными локонами, и шагнула на балкон.
Собравшаяся во дворе толпа встретила ее появление бурными криками ликования. Стригойка несколько мгновений наслаждалась этими искренними проявлениями любви и преданности своего народа, стоя с закрытыми глазами и буквально вибрируя в такт шквальной волне оваций, а потом неожиданно подняла веки и вскинула правую ладонь. Ее направленный вниз взгляд произвел на подданных магическое действие, они враз замолчали и слитным движением опустились на одно колено, склоняя головы в преданном поклоне. Андреа обвела сияющим взором ровные шеренги стригоев, испытывая прилив гордости и ликования. Они все собрались здесь – лучшие из лучших, лидеры кланов, самые титулованные и прославившиеся. Мощные широкоплечие рыцари и стройные изящные леди, скрывающие под масками и верами белоснежные, жаждущие крови клыки, облаченные в роскошные, подобранные специально для карнавала наряды и увешанные антикварными драгоценностями, равным которым не имелось в сокровищницах Лувра и Вестминстера. Избранная элита, цвет ее народа. Здесь собрались стригои. Андреа быстро прикинула – двор ее палаццо вместил около четырехсот человек, а всего в Венецию съехалось более десяти тысяч стригоев. О да, это будет поистине Великая охота, подобной в этом мире еще не видывали!
– Встаньте, дети мои! – торжественно провозгласила Андреа. – Я хочу даровать вам милость Темного отца и передать его благословение!
Толпа ответила радостными вздохами.
– Я приняла окончательное решение и отныне снимаю запрет на свободную охоту! – воодушевленно продолжила Повелительница, вкладывая в свой проникновенный голос всю доступную ей магию. – Долой лицензии! Я отдаю вам Венецию, а чуть позднее подарю и все остальные человеческие города. Этот город ваш! Ешьте его, пейте его! Начинается наша эра – эра стригоев!
Толпа заволновалась.
– Я устранила всех! – поощрительно рассмеялась Андреа. – Христианский Бог и его архангелы уснули навечно, убаюканные магией нашего Отца. Час мщения настал! Вот ты, – ее затянутый в белую лайку пальчик неожиданно указал на огромного рыжеволосого стригоя в первом ряду. – Ты, Мак-Наккер, глава клана Огненных искр, ты ведь помнишь, как англичане резали твоих детей, называя их отродьями ирландских ведьм?
Мускулистый двухметровый ирландец отозвался глухим, едва сдерживаемым рычанием.
– Я вижу, ты ничего не забыл! – удовлетворенно констатировала Андреа, наклоняясь через перила балкона и заглядывая прямо в глаза Патрика Мак-Наккера. – Этой ночью я вверяю тебе всех английских туристов, прибывших в Венецию. Отомсти за своих детей!
