– Йона, вернись, я забыл сказать тебе самое важное! – упрашивал шепот, украв задушевные интонации у старого Иоганна. – Остановись, ибо я уже стар и не доживу до твоего возвращения. Обернись, Йона!
А я все так же упрямо шагала вперед.
– Мой наивный эльф, куда же ты бежишь? – смеялся шепот, идеально копируя задор молодого чародея Джайлза. – Остановись, обернись, я расскажу тебе немало интересного!
Но я не слушала.
– Стой, ученица, не смей игнорировать мой приказ! – требовательно прикрикнули сзади, безупречно воспроизводя грудное контральто сьерры Клариссы. – Обернись, и я помогу тебе стать чародейкой!
Я испуганно вздрогнула, но не обернулась.
Шепот смолк и отступил, видимо исчерпав все доступные ему уловки. Я с хрипом выдохнула сквозь зубы и ликующе рассмеялась. Я победила, я все-таки его победила!
И тут произошло немыслимое…
– Йона, остановись! – Этот незабываемый голос заставил меня буквально задохнуться от шока, вздрогнуть и замереть. – Йона, я тебя люблю! Прости, что не сказал тебе об этом раньше! – Бархатистый и богатый, он завораживал и удивлял, лишая меня последних сил и воли.
Я рухнула на колени, роняя с плеч веревку и захлебываясь горькими слезами. Закрыла лицо ладонями и отчаянно замотала головой, зажимая уши пальцами и не желая слушать губительного искусителя. Сейчас я намеренно отказывалась от него, сознательно стремилась избежать того чуда, которого желала больше, чем всех сокровищ мира, чем постижения магии, чем жизни. И это чудо называлось любовью Ардена!
– Йона, – продолжал настаивать голос Ардена, – верь мне, я тебя люблю. Умоляю, обернись, не бросай, помоги, посмотри на меня…
– Нет, – жалобно лепетала я, падая ниц и утыкаясь лицом во влажную землю. – Нет, не проси меня об этом, счастье мое… – Что-то звонко лопнуло под моей неосторожной ладонью, словно оборвалась некая незримая нить.
– Йона, любимая, – придушенно стонал он, – помоги мне, я умираю. Умираю прямо сейчас…
Я полагаю, что у каждого из нас имеется свой предел моральной устойчивости. И если правильно надавить на наше больное место, то последствия могут стать катастрофичными. Мы не претендуем на звание безупречных героев со стальными нервами и каменными сердцами, ибо мы всего лишь люди – страдающие, мечущиеся и ранимые. Мы не идеальны и не всесильны.
– Я умираю! – Голос Ардена напоминал шелест опадающей листвы, журчание иссякающего источника, шорох сломанного птичьего крыла. – Прощай, любимая…
Услышав эти последние слова, я одним рывком вскочила на ноги, забывая обо всех и обо всем. Я обернулась на звук раздирающего душу призыва и отчаянно закричала:
– Арден, где ты? Обещаю, я не позволю тебе умереть. Я приду и спасу тебя, а если для выполнения этого обещания мне придется пройти через весь Лаганахар, изменить наши предназначения и повернуть вспять само неумолимое время, то клянусь – я это сделаю!
– Я запомню твое обещание, любимая! – обрадованно откликнулся он, но неожиданно его голос осип и сбился, переходя в грубый, глумливый хохот.
Из серого тумана высунулось узкое лицо, хищно-вытянутое и безглазое, окаймленное злобно шипящими волосами-змеями.
– Глупая девчонка, – разъяренно взревела слепая тварь, – как ты смеешь вмешиваться в мои планы? Ничего ты не добьешься, потому что сошла с тропы и оглянулась, тем самым оборвав нить судьбы Ардена. Ты его погубила!
– Как погубила? – прорыдала я, испуганно прикрываясь рукой и отползая подальше от обличающей меня твари. – Я ничего не понимаю…
– Ты слишком глупа для того, чтобы постичь всю сущность и глубину моих замыслов! – торжествующе хохотнула безглазая. – Не тебе, пигалица, тягаться со мной – богиней Банрах!
От этого хвастливого заявления я растерялась и остолбенела. Как, мне явилась сама змееликая?
– Я вас не боюсь! – наконец собравшись с духом, сбивчиво пробубнила я. – Я вообще никого и ничего не боюсь!
– Смелая пигалица! – Богиня чуть не захлебнулась бурным хохотом. – Или умелая врунья? Мы все чего-то боимся…
– Даже вы? – не поверила я.
– А как же! – Банрах высокомерно хмыкнула. – Нужно уметь признавать свои слабости, ибо это удел смелых и сильных. Знай, я боюсь зеркал – они несут мне смерть! Правда, это касается не обычного посеребренного стекла, а только определенных магических предметов, расположенных в некоей башне… – Богиня явно наслаждалась своей откровенностью. – Но полагаю, что тебе это знание уже никогда не пригодится!
– Почему? – наивно приоткрыла рот я.
– Потому что сейчас ты умрешь! – громогласно взревела змееликая. – И тогда уже никто не осмелится помешать наступлению Тьмы, не попытается оспорить мою власть и не покусится на мое величие!
Из тумана выступили две когтистые лапы, цепко сжимающие обнаженные мечи – серебристый и золотистый, занесенные точно надо мной. Я вскинула скрещенные руки, тщетно пытаясь остановить поступательное движение острой стали, и громко закричала, осознав свою абсолютную беззащитность…
Песок пересыпался с траурным шепотом, рождая тихую погребальную мелодию, невыразимо простую, но вместе с тем сказочно прекрасную. Веершир нежно подняла тело Ардена и положила его на кучу песка, мягко рассыпавшегося под тяжестью груза. Хотя много ли весит совершенно обескровленное мертвое тело?
– Спи, брат, спи сладким сном, – сердечно напутствовала лайил, пальцами закрывая его потускневшие, широко распахнутые глаза, смотревшие с недоуменной укоризной. – Смерти нет, есть только песок и бесконечность! Мы все – послушные дети песка времени.
– Святотатство! – возмущенно проворчала Каадсур, нетерпеливо переминающаяся рядом. – Повелительница велела выбросить его в пустыню или закопать за ближайшей дюной.
– А мне наплевать на ее приказы, – гневно отмахнулась Веершир, бережно засыпая усопшего юношу пригоршнями золотистого песка. – Я похороню его здесь, в храме, в зале Вечности. Там, где покоятся наши сестры и братья, ждущие момента своего нового возрождения. Их души не умерли, ведь они принадлежат бесконечности.
– Святотатство! – Каадсур гневно оскалила клыки. – На что ты надеешься, отступница? Он уже не воскреснет, его душа обречена на вечное блуждание во Тьме, ибо он не верит в милость богини Банрах. Он стал для нее всего лишь мимолетной утехой, пищей для тела и развлечением для души.
– Разве у нее есть душа, у змееликой? – насмешливо поддела Веершир, продолжая в точности выполнять погребальный обряд жриц-хайдари. – Он верил в большее, чем Тьма: в любовь и справедливость.
– Ну и где она теперь, эта его любовь? – цинично каркнула темная тварь. – Где его хваленая справедливость?
– Они вернутся.
– Глупости! – презрительно отмахнулась Каадсур. – Бред и детские сказки. Тьму уже не остановить!
– Подожди, не спеши праздновать победу, – с угрозой в голосе предостерегла Веершир. – Мир еще не погиб.
– Зато для него все уже закончилось. – Тварь насмешливо вытянула палец, глумясь над умершим и указывая на его почти скрывшийся под песком труп. – Мальчишка сдох, а та, которую он ждал, опоздала!
– Увидим, – холодно откликнулась жрица. – Увидим.
– Дура ты, моя слепая сестра! – настаивала на своем Каадсур. – Пойми же, он – умер!
Внезапно Веершир потрясенно вскрикнула. Из ранки на шее мертвого Ардена неожиданно выступила
