итоге голова шла кругом от всего обилия этих противоречивых, взаимоисключающих, а поэтому – совершенно невыполнимых просьб. Правильно – у Марвина! Казалось бы, чего проще – отсылай всех просителей к Генриху, ведь для того в мире и существуют Повелители, чтобы мудро разруливать возникающие, запутанные ситуации, но правитель сильфов…
Марвин тяжело вздохнул и неодобрительно покосился на Генриха, стоявшего рядом, среди каменных блоков недостроенной стены. Повелитель совершенно не собирался решать чужие проблемы, он от собственных то не знал, куда бы деваться. Сейчас благородный барон совсем не походил на утонченного, могущественного наследника древнего рода. Сейчас он точь-в-точь напоминал какого-нибудь тугодума каменотеса из самой захудалой провинции, и пахло от него – соответственно. Красавец некромант брезгливо сморщил нос и принялся массировать ноющий по причине авральной работы, затылок. Такой мучительной головной боли ему не довелось испытывать даже на утро после недавней королевской свадьбы.
– Генрих, – жалобно попросил Марвин, – переодел бы ты рубашку, что ли…
– Ага, вижу, она малость загрязнилась. – Покладисто согласился барон. – Хотя, зная твои вкусы, я бы скорее склонился к версии, что ты не одобряешь ее цвет.
– Ничего не имею против цвета строительного раствора, – буркнул некромант, поворачиваясь по ветру. – Но вот мой нос ее не одобряет категорически!
Де Грей расхохотался.
– Тонко подмечено. Солнце клонится к закату, так что на сегодня работа окончена. Неподалеку от города, в лесу, протекает небольшой ручей. Может прогуляемся, для совершения водных процедур?
Маг обрадовано кивнул. Одна только мысль о целительных свойствах прохладной, чистой родниковой воды, уже приносила значительное облегчение его многострадальной, замороченной голове.
– А если и впрямь, попробовать приворотный напиток? – сам с собой вполголоса рассуждал некромант, следуя за бароном, уводившим его незаметной лесной тропкой, затейливо петлявшей среди раскидистых кустов папоротника.
– Не вздумай! – протестующе прикрикнул Генрих. – Не хватало мне еще для полного счастья появления среди дворянских сильфских родов незаконнорожденных младенцев с демонической наружностью!
– Э? – опешил растерявшийся Марвин. – Ты это о чем говоришь?
– Да ни о чем, а о ком, – разгневанно уточнил барон. – Об азуровских ловеласах естественно. Они нынче ночью в темноте окна перепутали, ну и постучались ко мне в спальню, думая, будто это будуар придворных фрейлин. Знаешь, услышав то, что они нашептывали в приоткрытые ставни, я понял, что пока еще очень плохо осведомлен о многих подробностях интимных отношении между мужчинами и женщинами…
Марвин скептично хмыкнул:
– Скажи спасибо, что демоны к тебе в кровать не полезли! А если серьезно – жениться тебе надо, барон! Чтобы фривольные мысли воображение по ночам не будоражили. Я вообще то, упоминая приворотное зелье, имел в виду тебя и нашу сумасбродную рыжую принцессу.
– Ее? – как ужаленный подпрыгнул де Грей. – Ты с ума сошел? Не смей!
– Ну и зря! – обижено надулся некромант. – Это стало бы лучшим выходом, причем – для всех. Для обоих наших государств, для тебя, да и для нее – тоже. А то у девчонки ветер в голове, она сама не знает – чего хочет и кто ей на самом деле люб. Ой, чую, огребем мы еще с ее сердечными заморочками проблем – по самое ни хочу! А может, все-таки рискнем? Я знаю нужные травы…
– Нет, ни в коем случае! – решительно отказался Генрих. – Спасибо тебе конечно, я ведь вижу, что ты нам добра желаешь, но все же не смогу – зная, что это все не искренне, что ее опоили…
– Пить! – внезапно раздалось где-то рядом. – Пить, во имя богини Аолы!
Марвин и Генрих не раздумывая бросились вперед, ведомые слабым голосом, руками раздвигая спутанные ветки густых кустарников. Вскоре их взору открылась небольшая, покрытая мягкой травой поляна, на которой бессильно распростерлось худое, изможденное мужское тело. Барон бережно перевернул страдальца на спину. На него смотрели зеленые, ввалившиеся, наполненные невыразимой мукой глаза.
– Эльф! – изумленно вскрикнул барон. – Но разве такое возможно? Ведь эльфы очень живучи, а этот выглядит так, словно вот-вот отдаст душу Пресветлым богам!
Длинные, умелые пальцы Марвина между тем ловко ощупывали раны незнакомца. Некромант сокрушенно вздохнул:
– Слишком поздно. Если бы мы встретились хотя бы пару дней назад, но теперь… Видишь, – он указал на несколько порезов, перевязанных дурно пахнущими, грязными тряпками. – Следы от кинжала внешне не глубокие, но лезвие было отравлено. От этого яда нет спасения, если раны не обработать сразу же, причем, специальным противоядием. А то, что он оказался эльфом, лишь продлило его мучения. К сожалению, я уже ничем не смогу помочь этому несчастному, а только в меру своих возможностей облегчу его последние минуты. – Маг вынул из кармана небольшой флакончик и капнул на ссохшиеся губы умирающего каплю густой, слабо фосфоресцирующей жидкости. Спустя мгновение раненый болезненно вздрогнул, взгляд его приобрел осмысленность и необычайную глубину. Так смотрят лишь люди чувствующие приближение смерти.
– Ульрика, – шепнули синие губы, – найдите ее!
– Откуда ты знаешь Сумасшедшую принцессу? – недоуменно спросил барон.
– О! – умирающий улыбнулся тенью некогда неповторимо высокомерной улыбки, и барон невольно отшатнулся, потрясенный осознанием того, что на его руках угасает потомок великого рода, а возможно – даже король или принц. – Это я впервые назвал ее этим броским прозвищем, теперь известным всем и каждому! Я ее дядя – принц Лионель Шеар-эль-Реанон.
– Но родня Ульрики проживает на Поющем острове! – не поверил Марвин.
– Да, – подтвердил Лионель. – Недавно мой брат-выродок силой захватил власть, хоть и предназначавшуюся ему по праву первородства, но вовсе не подобающую наклонностям его черной души. Подозреваю, что Аберон напрямую причастен как к внезапной кончине моего отца-короля, так и к смерти всех членов Высшей магической эльфийской ложи. Теперь всему острову, а возможно и миру в целом, угрожают неисчислимые беды! И еще, я прошу вас не только известить обо всем произошедшем мою племянницу, но и спасти княжну… – дрожащая от слабости рука извлекла из кармана какой-то свиток и чуть не насильно втиснула его в ладонь Генриха. Удивленный барон развернул пергамент и увидел прекрасное девичье лицо, обрамленное каскадом золотых локонов и озаряющее все вокруг завораживающим отблеском огромных, жемчужно-серых очей. Барону внезапно показалось, что его сердце на минуту замерло, а потом застучало вновь, но уже совсем иначе – сбивчиво и торопливо. До сегодняшнего дня он и не догадывался, что на белом свете может существовать подобная, ослепительная как солнечный блеск, красота. Марвин заглянул через его плечо:
– Ух, ты! – восхищенно опознал маг. – Это она, княжна Лилуилла, самая прелестная дева Поющего острова!
Генрих с трудом заставил себя отвести взор от портрета невероятной эльфийки:
– А от чего или от кого ее нужно спасти? – он повернулся к раненому.
Но принц Лионель ничего не ответил, он был мертв.
– Не пойду! – в сотый раз принципиально отказался Марвин, упрямо поджимая губы и хмуря белоснежный лоб. – Ни за что!
Он торопливо отпил из бокала с вином, захлебнулся, закашлялся, но продолжал упорно бубнить сквозь кашель: – Ны за сто…, – барон хлопнул друга по спине, глоток жидкости проскочил куда нужно и некромант демонстративно закончил, – … не пойду с тобой исполнять просьбу Лионеля!
– А за двести? – тут же настырно предложил Генрих. – За двести драгоценных камней из нашей сокровищницы? Ты учти, они не только обладают огромной денежной стоимостью, но многие из них к тому же наделены разнообразными магическими свойствами. Да подобного богатства нет ни у одного мага!
Архимаг сердито, в полголоса, хотя совершенно искренне и даже чуть оскорблено, немногословно послал барона к каким-то немытым гоблинам. Нет, ну как друг не может понять, что он руководствуется вовсе не меркантильными соображениями! Марвин попросту… боится!
– Да пойми ты, не могу я этого сделать! – в сотый раз вымученно выдвинул он свой самый весомый
