Скажи, чем я могу отплатить тебе за твою доброту и ласку?
Андреа немного покраснела, ничуть не скрывая счастливой улыбки, появившейся у нее на губах. В тишине постепенно погружающейся в сумрак комнаты я неожиданно услышала, как внезапно щелкнули суставы пальцев Тристана, настолько сильно он их сжал. Да что же это с ним такое происходит?
— Твои раны оказались настолько чудовищны, что привели к тотальной амнезии, — печальным голосом констатировала Андреа. — Позволь, я коротко поведаю тебе хронологию минувших событий.
Я обрадованно кивнула.
— Итак, — спокойно начала повелительница, тщательно подбирая нужные слова, — этот мир принадлежит людям. Многие сотни лет назад они узнали о появлении детей Темного Отца, называвшихся стригоями, и сразу начали нас преследовать. Почему? — предвосхитила она мой невысказанный вопрос. — Люди — хищники, ибо убивают животных и питаются их мясом. Мы же, в свою очередь, пьем человеческую кровь и за счет этого поддерживаем бессмертие, дарованное нам нашим создателем. Мы почти всесильны, но помни: полчаса на закате и рассвете, связанные с восходом и заходом солнца, смертельно опасны для всех вас, кроме меня. Люди поклоняются своему Богу — Иисусу Христу, — было заметно, какие неприятные ощущения причиняет ей это имя, — а мы — Люциферу, Темному Отцу и властелину, некогда свергнутому с неба. О, именно он должен был править всем и всеми, но Иисус обманом завладел властью, а Люцифера изгнал в ад. И тогда наш Отец создал нас, стригоев, призванных восстановить справедливость и спасти поруганного падшего ангела. С тем пор мы ждали подходящего момента и медленно копили силы. Как ни старались люди, они не смогли полностью истребить наш род, и тогда им пришлось заключить с нами Соглашение о перемирии, соблюдавшееся целых двести лет. Но недавно, четыре года назад, один из преданных не Иисусу, а нам людей сумел прочитать «Евангелие от Сатаны», украденное у нас и скрытое в подвалах Ватикана, пророчащее появление девы-воительницы, способной найти ключи от ада и рая и призвать в земной мир главного эмиссара бездны — демона Себастиана. И тогда сам Люцифер сможет покинуть ад, а на земле наступит его царствие.
Затаив дыхание, мы с Тристаном восхищенно внимали повествованию нашей повелительницы…
— Ты уже нашла Грааль — первый ключ от рая и ада, а у меня имеются еще два — Атонор и хрустальный Анх. Но наши враги захватили тебя и заточили в каменный гроб.
К счастью, ты куда-то успела спрятать Чашу человеческого бога. Тебе противостояли приспешники Иисуса: предавший нас оборотень Конрад, фанатик Симон де Монфор и три ангела. Крылатых мы захватили — они заточены в темнице этого палаццо и никогда уж не выйдут из нее на волю, а вервольф перешел на сторону людей и сражается теперь против нас…
Конрад! Это благозвучное имя немедленно аукнулось в моей душе, вызвав целый шквал противоречивых эмоций. Конрад… Я вспомнила: он нанес мне оскорбление и причинил ужасную боль, он использовал меня для насыщения своей похоти, а потом обманул и бросил. Именно из-за него я и очутилась в том каменном склепе, до сих пор пугающем меня до дрожи. О, это чудовище, эта тварь, этот Конрад! Клянусь, я найду его и убью!»
— Да, ты не ошибаешься! — поддакнула Андреа, внимательно наблюдавшая за моим лицом и догадавшаяся о том, что я сейчас испытываю. — Именно он лишил тебя защиты Темного Отца и сделал уязвимой для божьих приспешников. Он — причина и источник всех твоих бед, милая сестра!
Я гневно заскрежетала клыками.
— Приказывай, повелительница! Научи меня, как правильно отомстить нашим врагам, как разбить их войско и призвать демона Себастиана.
— Умница! — восторженно мурлыкнула Андреа. — Какая же ты умница, сестричка! Ты должна вспомнить, куда спрятала Грааль, и тогда мы устроим людям такой апокалипсис, что мало не покажется! — Она откинулась на спинку дивана и зловеще расхохоталась. — Убей Конрада, убей всех, кто встанет у тебя на пути! Убей их ради меня и во славу Темного Отца!
Я торжественно положила руку на грудь и склонила голову перед своей повелительницей, будто давала обет послушания и стойкости:
— Клянусь в точности исполнить твой приказ!
Тристан загнанно смотрел на нас расширенными глазами и трагически молчал. Что его беспокоило? Этого я не знала.
— Замечательно! — Андреа нежно погладила меня по волосам, принимая мой зарок, а потом сняла со своих плеч черный шелковый платок и повязала им мою голову, словно она была дамой моего сердца, а я — ее верным рыцарем. — Признаюсь, я и не сомневалась в твой преданности нашим интересам, дорогая! — одобрительно улыбнулась она. — Ты вспомнила, куда спрятала Грааль?
— Нет! — Я отчаянно пыталась вспомнить, но бездонный провал, поглотивший все мои мысли, никак не желал затягиваться. — Пока нет!
— Ничего страшного, — утешила меня сестра, обнимая и целуя. — Твои силы восстановятся, а память прояснится. Пойдемте со мной, шевалье. — Она командно взмахнула рукой, приглашая Тристана следовать за собой. — Моя сестра еще слаба, ей требуется отдых. Завтра мы соберем большой совет и обсудим план наших дальнейших действий. А пока, — она жестом указала на кровать и на стол, сервированный для легкого ужина на одну персону, — ни о чем не беспокойся, дорогая, ибо ты — дома! — Андреа изящно вдела свою руку под локоть де Вильфора и повела его прочь из комнаты. — До завтра, Санта.
Дверь за ними закрылась.
Я неподвижно сидела в кресле, размышляя и наблюдая за игрой язычков пламени, бьющихся в мраморных недрах большого камина. Судьба похожа на зажженную свечу, на огонь, ведь она то вспыхивает событиями, то снова немного притухает, испытывая недостаток в топливе. Если не хочешь стать робкими углями, жалким огарком, мертвой золой — беспрестанно подпитывай свою судьбу, подбрасывая ей ежедневные поступки, свершения, замыслы. Возможно, ты перестараешься и истощишься, сгорев до срока, но при этом вспыхнешь столь ярко, что от устроенного тобой пожара отделяться летучие искры, способные воспламенить многих находящихся рядом с тобой людей, но пока еще не осмеливающихся стать самостоятельным огнем. Дерзни — и зарево твоего огня осветит весь мир, а рожденное тобой тепло согреет твоих любимых. А после такого не страшно и потухнуть, довольствуясь осознанием, что ты пылал не зря…
На столе я обнаружила вазу с желтыми грушами, блюдо с жареной курицей, графин с вином и высокий хрустальный бокал, наполненный алой, еще теплой кровью.
«Человеческая! — поняла я, заинтригованно прихлебывая непривычный напиток. — Ум-м-м, как вкусно!» — На языке будто расцвел экзотический, прежде невиданный мною цветок, даря наслаждение всем органам сразу. Я смаковала солоновато-сладковатый вкус, упивалась запахом, схожим с ароматом морской воды, и буквально купалась в невероятном приливе энергии, доселе мне неведомом. Так вот что такое кровь, так вот что значит быть стригоем… О да, Тристан прав, лучшей доли и пожелать невозможно!
Опустошив бокал, я поняла, что с непривычки выпила слишком большую порцию крови и теперь изнемогаю под бременем сытой сонливости. Мои веки отяжелели и смыкались сами собой. Скромность не позволила мне принять помощь слуг, поэтому я разделась сама, пьяно покачиваясь и зевая. Мне отвели огромные покои, в самом центре которых возвышалось монументальное ложе с балдахином, напоминающее катафалк. На заплетающихся ногах я взобралась по его ступеням, сложила свои клинки в изголовье кровати, невольно подметив, как обыденно берусь за их рукояти, как привычно вынимаю из ножен. Все это могло свидетельствовать лишь об одном: моя сестра не врала — в прошлом я и правда была воином, предельно сросшимся со своим оружием и да автоматизма отточившим привитые в бою рефлексы. И да, разве я хоть немного усомнилась в словах своей любимой повелительницы? Нет, ничуть!
Уже опустив голову на подушку, я мысленно ахнула, поймав себя на внезапно пришедшем озарении! Интересно, почему имя Иисус не вызывает у меня такого же отторжения, как у Андреа и Тристана? Почему в моем мозгу всплывают какие-то нехарактерные для стригоев определения и термины, явно связанные с поклонением не Темному Отцу, а человеческому Богу? Почему я не воспринимаю его как своего врага? А ведь должна же, должна!.. Черт, похоже, первое, что мне следует сделать, так это разобраться в своей жизни: минувшей, настоящей, будущей. Понять, чего или кого во мне больше — человека или стригоя? Почему я не умерла, ради какой цели я выжила? Мне придется узнать, кто на самом деле виноват в
