В краю лесов и озер
Григорий Андреевич Устинов прожил долгую и интересную жизнь. Писатель великолепно знал Урал, его горы, леса и реки.
Родному краю, его природе посвятил Устинов свои книги: «Волки», «С ружьем и удочкой по Южному Уралу», «На рыбных тропах», «Операция «Муравей» и др.
И в рассказах, собранных в сборнике «В краю лесов и озер», Григорий Андреевич завещал любить и беречь природу, активно бороться за ее сохранность и умножать ее богатства.
Г. УСТИНОВ
В КРАЮ ОЗЕР И ЛЕСОВ
У 80
Григорий Андреевич Устинов прожил долгую и интересную жизнь. Писатель великолепно знал Урал, его горы, леса и реки.
Родному краю, его природе посвятил Устинов свои книги: «Волки», «С ружьем и удочкой по Южному Уралу», «На рыбных тропах», «Операция «Муравей» и др.
И в рассказах, собранных в сборнике «В краю лесов и озер», Григорий Андреевич завещал любить и беречь природу, активно бороться за ее сохранность и умножать ее богатства.
ХАТКИ НА ОЗЕРЕ
Интересный зверек ондатра. Весом всего на килограмм, а когда густую темно-рыжую шерсть распушит, то с большого кота покажется. Хвост у нее длиной сантиметров двадцать пять, широкий, ребристый, как сабля, с чешуйчатой кожей. Сидит ондатра где-нибудь на лабзе, пыжится, усатой мордочкой поводит, а рядом хвостище словно змея. Думаешь другой раз: для чего такому милому зверьку безобразный, противный хвост?
Но без хвоста, оказывается, не ныряла и не плавала бы она так проворно.
Ондатра — грызун. Питается тростниками, осокой и другими водными растениями и их корневищами. Сколько пищи-то надо?
Но жить этот ценный пушной зверек может не в каждом водоеме. Зимой он обитает в береговых норах или в искусно сооруженных хатках из водной растительности, высотой более метра. На поверхность совсем не выходит. Скрытно живет, с опаской. Из своего жилья сразу под лед уходит, где и добывает пищу. А если водоем мелкий, зимой промерзает до дна, то и ондатре конец. Такое озеро или болото кладбищем ей становится... Хоть и много корма, да с голода помрет! Потом так: если у озера берега низкие, болотистые или с песчано-галечным грунтом, который осыпается и заплывает, то и норы не сделаешь. А если на водоеме нет лабз — плавучих камышовых остатков, высоких кочек и других опор для устройства хаток, то и их не построишь. Затонут хатки...
Обо всем этом хорошо знал рыбак Егор Болонин. Приехал он на Южный Урал с Балхаша, где не только рыбу ловил, но промышлял и зверьков.
Каждый раз, когда Болонин выезжал на озеро Песчаное выбирать сети, вспоминал Балхаш, ондатру. Ему казалось, что вот сейчас появятся зверьки и начнут, фыркая усатой мордочкой, волочить за собой по воде пучок тростника для хатки. Но на озере Песчаном ондатры не было.
«Пустой водоем, только для карасей и пригоден, — думал Егор. — Берега низкие, песчаные — норы не сделаешь. На озере только большие заросли тростников, рогоза и камыша. Лабз нет, кочек тоже — хатки не построишь...»
— Нет, видно, навсегда распрощался я с ондатрой, — с грустью сказал вслух рыбак, прогоняя лодку по тростниковым редникам[1].
Вечером, когда собрались на стане, Болонин завел разговор об ондатре.
— Водится на Урале ондатра, кто знает? — спросил он.
— Ондатра? — удивился его напарник, пожилой рыбак Лука Максимыч. — Полно, особенно в восточных и северных районах.
— Я читал как-то в газете, что ондатра у нас в заготовке пушнины третье место занимает. Только кроту да красной лисице уступает. Каждый год десятки тысяч ее добывают, — сказал другой рыбак — молодой паренек Кирилл.
— Что, по ондатре соскучился, что ли? — спросил Лука Максимыч.
— Да, соскучился, Максимыч. Не плохо бы развести ее здесь, да, кроме карасей, и пушнину сдавать, — ответил Болонин.
— Ну ее к монаху, — возразил старик. — Она рыбу жрет и сети рвет.
— Здорово живем! — горячо заговорил Болонин. — Балхаш какое озеро? Море! Так там и ондатры полно и рыбы не счесть. Но рыбу она не ест и за ней не гоняется. А что сети рвет, так близко к ее жилью не ставь. Каждый зверушка жить хочет. Вот и она дырку проделает, из ловушки вырываясь.
— А часто дырки-то бывали? — со смехом спросил Кирилл.
— Редко. Мы к тростникам с сетями не лезли. Вот наше Песчаное для жизни ондатры не пригодно. Но... если бы зверьки появились здесь, я бы помог им устроиться! — заявил Болонин.
— Не горюй, скоро и сюда ондатра перекочует. В соседних-то озерах она есть. Везде эта нечисть расходится, — безразлично сказал Лука Максимыч.
...Наступила весенняя пора. Лед на Песчаном озере растаял. Караси увидели солнце, зачуяли свежую воду, поднялись со дна, в поисках корма стали бродить по водоему. Начался промысел рыбы.
Болонин сложил в лодку сети и поехал вдоль старых желтых тростников.
Кругом кипела жизнь... На разные голоса кричали утки и лысухи. Чибис, кувыркаясь в воздухе, с шумом налетал на ворону, что-то долбившую у воды. В поле гудели тракторы.
Вдруг внимание Егора привлекли толстые корни тростника. «Чем же они выворочены со дна? Льдом? Не может быть», — подумал он и подъехал ближе. Старая «закваска» охотника-ондатролова сохранилась у него. Он привык видеть на водоеме следы, которых не замечали другие. Болонин наклонился и схватился за корни.
— Ондатра! — обрадованно вскрикнул Егор. На корнях была явная погрызь зверька.
— Значит, появились и здесь, милые... Где же вы? — оглядывал заросли Егор. Но тростники тихо покачивали пушистыми метелками и не выдавали тайны.
«Потом поищу», — решил он и, проехав до мыса, начал раскидывать сети.
