Воробьев? У кого понос? И почему с поносом ? ко мне? Что, больше некуда?
? Стасик, Стасик... ? ныло из монитора.
Если не пустить, нагадит у дверей, мелькнула дурацкая мысль. И тут же еще сразу две совершенно не связанных с первой мысли с ходу стукнулись лбами, как бильярдные шары, и разлетелись в противоположные стороны: «Воробьев-Приветов! ? это из „Фаруса?“ и „Панасюк ? это из класса?“.
Еще не додумав до конца, я почти автоматически щелкнул клавишей, открывающей входной замок. А через секунду ко мне в офис ввалился совершенно незнакомый тип, укутанный в странную хламиду до полу, похожую на веселенькой расцветки оконную штору. Из-под шторы торчали надетые на босу ногу шлепанцы. Торопливо пробежав через комнату, он зачем-то выглянул в окно на улицу, что-то буркнул себе под нос и только тогда обернулся наконец ко мне, чтобы поинтересоваться:
? Небось думаешь, я псих?
Я пожал плечами: дескать, ничего не думаю.
? Нет? А вот и напрасно. Вообще-то, я полный псих, ? заявил он, без приглашения опускаясь в кресло перед столом и бормоча: ? Станешь тут...
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга: он со скорбью, я с недоумением.
? Вот, ? произнес он наконец, подергав за край своей цветастой хламиды, ? маскируюсь. Чтоб консьержка не донесла им, гадам.
Точно псих, подумал я, но на всякий случай поинтересовался:
? Кому это ? «им»?
? Да охране моей собственной, ? горько засмеялся он. ? Такая вот ирония судьбы! На ночь, когда я в квартире запертой, они уходят, а одному мне выходить не полагается.
Длинные мысли у меня по-прежнему не получались, поэтому я продолжал думать короткими. Псих был под охраной ? это хорошо. Но сбежал ? плохо. Еще хуже ? прибежал ко мне. И уж совсем хреново -не разобравшись спросонья, я его впустил. Теперь надо соображать, как его выпереть.
Вспомнив, что с сумасшедшими следует разговаривать по возможности спокойно, я любезно осведомился:
? А ко мне по какому вопросу?
? Ты что, Стасик, правда, что ли, не узнал меня? -От удивления он даже привстал. ? Это ж я, Валя Панасюк!
Я вгляделся. Вальку Панасюка по прозвищу Понос я действительно хоть смутно, но помнил. Он был рыжий, вихрастый и мордатый, а передо мной сидел худой, лысеющий господинчик с впалыми щеками, и пучки растительности, обрамлявшие пустошь на его голове, имели сероватый оттенок без всякого намека на полыхающие Валькины кудри.
Боюсь, мои колебания отразились на лице, потому что визитер в огорчении всплеснул руками.
? Елки-палки, ? воскликнул он, по-крысиному поведя из стороны в сторону подвижным кончиком носа, ? неужто я так изменился!
И тут я его узнал ? вот по этому самому характерному движению. Никто из моих знакомых ни до, ни после не умел так двигать носом ? словно жалом водить. В этом было что-то абсолютно звериное. Или энтомологическое.
? Ну, слава богу! ? Лицо снова выдало меня, потому что с этими словами Панасюк удовлетворенно откинулся в кресле, после чего проговорил, со значением вглядываясь мне в глаза:
? А ведь я по делу к тебе. По нашему общему, между прочим, дельцу. И чтоб сразу все стало ясно: у меня другая фамилия теперь. Воробьев-Приветов! По дедушке. В смысле, по дедушке ? Приветов. А по бабушке ? Воробьев.
Но от этого сообщения сразу все ясно отнюдь не стало. И то сказать: со времени барбамилово- амфетаминовых Мериновых укольчиков еще и суток не прошло. Я по-прежнему не до конца разбирался в происходящем. Какое-такое у меня общее дельце с Валькой Панасюком по прозвищу Понос? И при чем здесь дедушка Приветов?
? Ну же, ну же, соображай! ? хитровански щурясь, подбодрил он меня. ? Могу подсказочку дать, хочешь? Жесткий диск! Вернее, даже два. Два жестких диска!
И Панасюк-Приветов для наглядности весело покрутил перед моим носом два растопыренных пальца. Но требуемого эффекта опять не достиг: подсказочка никак не помогала мне соображать. Снова окинув взглядом веселенькую хламиду с торчащими из-под нее шлепанцами, я еще больше укрепился в мысли: все-таки псих!
? Стасик, ты меня разочаровываешь, ? с некоторой даже томностью протянул тем временем ночной визитер. ? Про тебя тут легенды рассказывают, какой ты великий и ужасный, а на самом деле...
? Кто? ? спросил я, в основном чтобы выиграть время на придумывание способа, как половчее выставить чокнувшегося за время разлуки одноклассника.
? Что ? кто? ? с интересом наклонился он ко мне.
? Кто легенды рассказывает?
? Люди, Стасик, люди. От людей, знаешь ли, не укроешься. Люди ? они все знают...
Способ все не придумывался. И тогда наконец-то проснувшись, я решил, что самое простое ? ничего такого не измышлять. А просто взять его за шкирку и довести до выхода. Но сначала требовалось все-таки дать ему шанс покинуть помещение самостоятельно.
? Вот что, ? сказал я, поднимаясь на ноги. ? Не люблю отгадывать загадки во втором часу ночи. Люблю в это время спать. Давайте-ка по-хорошему: приходите завтра утром, и все обсудим. А сейчас...
Но Воробьев-Понос-Приветов не дал мне договорить. Тоже вскочил с места, царственным жестом завернулся плотнее в свою оконную занавеску и гордо вперил в меня острый подбородок ? что твой римский патриций.
? Да, Станислав, ? произнес он с горечью, ? ты меня действительно разочаровал. Неужто правда думаешь, что президент группы компаний «Фарус» сбежал в покрывале от своей службы безопасности, чтоб здесь с тобой шутки шутить?! Ну хорошо, я сам виноват ? неверный тон взял, хотел, понимаешь, на школьных воспоминаниях... Но твоя-то где прославленная сообразительность, а? Или это не ты через дружка своего муровского еще вчера все сведения на мой холдинг получил? И на меня лично в том числе? И не ты ли двух моих бойцов повязал на квартире у этой сучки Нинельки? А потом одного еще и замочил ? скажешь, нет?
Ошарашенный этим неожиданным рейдом по моим глубоким тылам, я растерялся. Нечувствительно опустившись обратно в кресло, только и смог пробормотать:
? Щербака твоего не я грохнул...
? Да какая разница, ? нетерпеливо дернул плечами Валька Понос, ? что мне, жалко, что ли? Мне гораздо жальче будет, если мы с тобой не договоримся.
? О чем?
? Вот это другой разговор. ? Удовлетворенно ухмыльнувшись, он неторопливо опустился назад в гостевое кресло. ? Есть что перетереть. Ты придуриваешься или правда не знаешь, какой фортель выкинула эта Нинель?
19
Кто-то из мудрых заметил: с годами все легче вспоминать и все труднее помнить. То-то старички так падки на сочинение мемуаров. Но что касаемо меня, то я до этого еще не дозрел. Во-первых, на оперативную, как теперь говорят, память пока не жалуюсь.
А во-вторых, мои воспоминания о конкретно Вальке Панасюке оказались довольно скудными, и все связанное с ним выглядело сегодня размытым и нечетким, как в студенческой курилке.
Валька у нас в классе был не то чтобы отверженным, но и дружить с ним почему-то никто не хотел. Теперь я думаю, это как-то было связано с его фамилией, а вернее, с кличкой, от этой фамилии производимой, ? совершенно, замечу, несправедливо. Но в отрочестве нам, его жестоким сверстникам, хватало, должно быть, одного созвучия. А тут еще не менее жестокая природа зачем-то наградила Вальку копной волос цвета детского огорчения. В общем, прозвище прилипло к Панасюку прочно. А сам он вдобавок сделал все возможное, чтобы его закрепить: всякий раз, услышав «Понос», лез в драку. Помнится, пару- тройку раз я даже отгонял от него обидчиков: эта несправедливость ясна была мне уже тогда. Но и это нас не сблизило: он даже ни разу не поблагодарил меня за помощь, просто разворачивался и уходил.
