пластыря.
Анфиса сердилась – издали было видно, как сердится, – а молодчик что-то очень активно ей втолковывал.
– Опять приперся, – сказала ей на ухо Лида, зачем-то переставлявшая флаконы в шкафчике с шампунями, – видно, клюнул на скромницу нашу!..
Наталья дернула плечом и секунду соображала, подойти к ним или нет. Подходить было незачем. Не подходить значило пропустить что-то интересное.
И она подошла.
– Привет.
Анфиса оглянулась, полыхнула сердитыми глазами и вдруг схватила Наталью за руку.
– Ну вот, вот, – заговорила она. – Вот и Наталья вам скажет, какие это глупости все!
– Что такое? Какие глупости?
– Здрасти, – сказал Наталье молодчик. – Меня Илья зовут. Решетников Илья. А вас?
Наталья вдруг смутилась. Редко кто спрашивал, как ее зовут.
– Наталья меня зовут. Наталья Завьялова. А что случилось?
– А я это… – сказал Решетников Илья, – на прием вчера… Вот она мне карточку дала, этого, как его…
– Соломона Израилевича нашего, – подсказала Анфиса раздраженно и ткнула пальцем в монументальный пиджак, словно хотела его просверлить. – Вчера он упал, – пояснила она, будто Наталья не знала или забыла, – как вы сказали?.. А, да. Мордой в забор. А сегодня у него грандиозная идея на почве падения созрела!
– Какая идея? – спросила Наталья. На самом деле происходило что-то интересное.
– Да ладно, девушка, ну что вы шумите?
– Я не шумлю. – Анфиса начала все сначала. – Вчера он упал мордой в забор, и я ему дала телефон нашего Соломона Израилевича. Он вчера же к нему побежал, правильно я понимаю?
– Ну да, – согласился Илья Решетников и неприязненно потянул из рукава пиджака манжету, словно она ему мешала. – Я к нему пошел, а то, думаю, правда в другой раз меня кто-нибудь… того… уконтрапупит!
– Что сделает?!
– Уконтрапупит. А что?
Анфиса посмотрела на Наталью, ища у нее поддержки, и Лида перестала переставлять флаконы в шкафчике.
– Ничего. Дальше что? Зачем вы сегодня пришли?! Вы рассказывайте, выкладывайте, вот Наталье расскажите!..
– Так этот ваш Израилевич анализы сделал. Кровь там взял и…
– И, видимо, мочу, – любезно продолжала Анфиса. – Вы хотите посвятить нас в ваш анализ мочи?
Тут Илья Решетников смутился почти до слез.
– Да не, не то я хотел!.. Просто… можно мне с вами поговорить?
– Да вы уже говорите!
– Так проблемы у меня! Или, может, этого… кофе? Вот тут рядом…
– Господи, какой еще кофе?! У нас рабочий день начинается!
– Уже давно начался, – заявила Лида, и все трое уставились на нее. Она прошла, покачивая бедрами, как роковая соблазнительница из немецкой кинокартины времен вермахта, и зачем-то пощупала кожистый лист фикуса, который только вчера протирала Нина.
– А и правда, – вдруг нашлась Наталья, – пойдемте на кухню, кофе попьем! У меня булка есть! А то я утром даже и не позавтракала!
Илья Решетников при упоминании о булке очень оживился и выразил немедленную готовность идти на кухню и пить кофе.
Анфиса пожала плечами. Лида громко фыркнула.
– Пошли, пошли. Туда, молодой человек! Вот, в белую дверцу. Проходите!
Он пошел вперед, и в коридоре Анфиса зашипела на ухо Наталье:
– Ты что? С ума сошла?! Зачем он нам там нужен?!
– Да лучше там, чем у Лидочки под носом шептаться!
– А если Варвара Алексеевна придет?
– Она сегодня с утра в Москомимуществе!
Илья Решетников взялся за ручку двери, на которой была нарисована рюмка и куриная нога, и обернулся вопросительно.
– Сюда, сюда, – заторопилась Наталья, – проходите.
Он «прошел», оглянулся и сел на вчерашнее место, под полку.
