менее копается в разлоговском столе, как в своем собственном, значит, ей что-то известно. Что ей может быть известно?
Он все ходил, спотыкался и думал.
Надо бы запросить в отделе кадров ее личное дело. Надо выяснить, откуда она пришла. Надо…
Зажужжал зуммер, и Волошин посмотрел на аппарат. Вызывала его секретарша Варя, о которой он думал так напряженно.
– Да.
– Марк Анатольевич, к вам Елена Степанова.
– Кто такая Елена Степанова?!
Почему-то вместо того, чтобы внятно и четко ответить на вопрос, как и полагается секретарше, Варя прошелестела в трубку:
– Одну секундочку, пожалуйста.
– Пожалуйста, – сказал Волошин смолкшему аппарату, и через эту самую секундочку в дверь постучали.
– Объясните мне, черт возьми, что происходит, – начал Волошин тихо и грозно, но секретарша, будь она неладна, вдруг заговорщицким движением приложила палец к губам и прикрыла за собой дверь.
Волошин вытаращил глаза.
– Что?! Что такое?!
– Елена Степанова – кинолог, – быстро сказала Варя.
– Кто?!
– Кинолог. Тише, Марк Анатольевич, там все слышно.
– Какой, к бесу, филолог?! То есть кинолог! У нас что, собачий клуб?!
Он тяжело дышал и так ее ненавидел, что даже смотреть не мог, отворачивался.
– Она привезла собаку, – быстро продолжила Варя. – Собаку Разлогова, Димку!
– Так, – сказал Волошин. – Понятно.
И они посмотрели друг на друга.
– Как это может быть? – вдруг беспомощно спросил начальник у секретарши. – Он же пропал, Димка! Когда Разлогов… умер!
– Он не пропал, – быстро и испуганно сказала Варя. – Он был все время у этой… Елены Степановой!
Специалистка по собакам оказалась крепкой молодой женщиной в джинсах и овчинном тулупе. Не дубленке, а именно тулупе! У нее были красные руки и доброе расстроенное лицо.
– Здрасти, – сказала она Волошину, как только тот появился на пороге, – а я вас знаю. Помните меня?
– Нет, – признался Волошин, рассматривая ее.
– Ох как жарко! Можно, я сниму? – и она сняла с плеч свой тулуп.
– Конечно, – спохватился Волошин, но не сделал ни одного движения. Тулуп подхватила Варя, побежала и пристроила его в шкаф. Из-за тулупа дверь не закрывалась, и Варя некоторое время пыталась ее прихлопнуть, а потом перестала.
– Я видела вас у Володи на даче, – продолжала Елена Степанова. – Как-то приезжала Димке прививку делать, а вы там были. Не помните?
Конечно, он не помнил! Он вообще никогда не запоминал в лицо… персонал и гордился этим!
– Хотите кофе? – встряла Варя.
– Нет, спасибо. Я бы водички попила, – кинолог расстроенно посмотрела на Волошина. – Я знаю, все знаю! Володя умер так неожиданно! Господи, я когда узнала…
– Да, – сухо сказал Волошин.
Варя подала ей стакан воды, она залпом выпила и почему-то вытерла совершенно сухой лоб.
– Я вот теперь не знаю, что мне с Димкой делать! Вы поймите, я бы его себе оставила, но он так тоскует, сил моих нет глядеть на него! И собака очень дорогая! Ну содержать дорого, – зачем-то объяснила она, – мне не потянуть…
– Как у вас оказалась собака? – перебил Волошин неприятным голосом.
Елена Степанова шмыгнула носом и пожала плечами. Плечи были круглые и мягкие, должно быть, именно такие и должны быть у женщины, которая любит собак.
– Да как обычно. Позвонили, попросили передержать. Ну я приехала да забрала его, вот и все дела. А теперь я звоню-звоню, но никто не отвечает…
– Кто позвонил? Кто попросил?
Она опять пожала плечами и покосилась на пустой стакан. Варя мигом налила ей еще воды.
– Глафира, – отхлебнув, ответила Елена Степанова. – Она редко звонит, обычно Володя просил… А тут она позвонила и говорит: заберите собаку, мы уезжаем. Я приехала и забрала.
– Куда приехали?
– Ну на дачу, куда же еще! – Она посмотрела удивленно. – Все как обычно. Только теперь Володя умер, а у Глафиры телефон не отвечает! Я два дня назад поехала туда, а там никого!
– Туда – это на дачу Разлогова? – уточнил Волошин.
– Ну конечно! Походила, постучала, не отзывается никто…
– А кто вас пустил на участок, если там никого не было?
– Так у меня же вот! – и она вытащила из кармана какую-то плоскую штуковину. – Брелок. Он ворота открывает! Мне его Володя дал, еще когда Димка маленький был, и я к нему на занятия ездила! Володя говорит: «Мало ли, приедешь, а нас нет никого. У нас, – говорит, – так часто бывает». Ну и дал брелок, ты, говорит, спокойно заезжай и занимайся с ним! Ну с псом! И главное, телефон не отвечает, а Володя умер…
– Постойте, – перебил Волошин, – значит, вам звонила Глафира. Попросила забрать собаку. Вы приехали и взяли.
Елена Степанова кивала.
– Когда вы собаку забирали, Разлогов был дома?
– Нет. Никого не было. Димка был один.
– Так. Был Димка. Дальше что?
– Да ничего! Я на него ошейник надела, намордник взяла, так, на всякий случай. По телику все показывают, как собаки на людей бросаются, а люди-то на собак чаще… Ну мы и уехали с ним ко мне на дачу. А потом, дня через два, что ли, в «Новостях» и говорят, что Владимир Разлогов… Вот я теперь звоню, звоню, а телефон не работает. – Она опять шмыгнула носом, очень горестно. – И Димка тоскует. Вот я и решила на работу приехать! Ну к вам то есть.
– Откуда вы знаете, где мы работаем?
Она взглянула испуганно, и Волошин изменил тон.
– Вы у нас тут раньше бывали? – спросил ласково.
– Мы первый раз с Володей здесь встречались! – Она вдруг заспешила, как будто в чем-то оправдывалась. – Меня Марина Леденева хорошо знает, директор книжного магазина «Москва». Ну на Тверской!
Волошин кивнул. Этот магазин знали все.
– Я к ее Цезарю приезжала. Цезарь – собака, – пояснила она и улыбнулась доброй улыбкой. – Хорошая собака, умная. И Димка умный очень. Шалопай, конечно, как все мальчишки, но умный! Вот ему раз сказал, и он…
– Вас рекомендовала Марина Леденева, Разлогов вас здесь принял, вы стали заниматься его собакой и время от времени брали ее на передержку, когда Разлогов уезжал. Так?
– Да-да!
– В последний раз вам позвонила его жена и попросила увезти собаку?
– Да, все в точности так.
– Вы приехали, на даче никого не было, вы забрали собаку и уехали?
– Да.
– Теперь вы хотите ее вернуть, а телефон Глафиры не отвечает?
