изъявляет немедленную готовность его спасать посредством аппарата для измерения давления, потом объявляет ему, что он бог, а теперь шарахается от его случайного движения!
– Мне нужно поговорить с Глафирой, – объявил Волошин. – Видит бог, я этого не хотел, но придется.
Он немного подумал. На фоне распахнутого в осень окна он выглядел совсем больным.
– Спасибо вам, Варя. Я не знаю, как объяснить украденный телефон, но это важно.
– Конечно, важно, – согласилась Варя. – Это все меняет, по крайней мере, в смысле Глафиры Сергеевны!
– Да бросьте. Она могла все заранее спланировать! И телефон заранее потерять!
– Зачем? Если она сама звонила кинологу, то зачем ей было городить такой огород? Не-ет, Марк Анатольевич, звонила не она! Тот, кто звонил, как раз хотел, чтобы думали на Глафиру Сергеевну! И мы подумали.
Она второй раз сказала это самое «мы», и Волошин усмехнулся.
«Мы» – это кто? Ты и я?..
Но «нас» нет. «Мы» – это из другой жизни, девочка. Когда-то были «мы» – я и Дашка. И еще Настя с нами!
Еще были «мы» – я и Разлогов. Теперь «нас» нет и больше никогда не будет. Теперь я один. И я ни с чем не могу справиться!..
Волошин вдруг скривился от отвращения к себе и с шумом захлопнул оконные створки.
– Марк Анатольевич, вы что, хотите прямо сейчас поехать к Глафире Сергеевне?!
– А что такое?
– Да вам нельзя никуда ехать! Вам же плохо!
– Мне отлично.
– Нет, с этим не шутят! Как вы поедете?!
– На машине.
– Один?!
– Варя, спасибо вам за заботу, дальше я сам разберусь.
– Я поеду с вами. Сейчас вызову вашего водителя, и мы все вместе поедем! Я вас провожу и подожду в машине.
– Варя!
– Что хотите делайте, – твердо сказала она, и он вдруг подумал, что у нее, пожалуй, есть характер, – а одного вас я не отпущу.
– Не валяйте дурака. И с водителем я не поеду. Кроме того, у нас уже есть один. Ваш кавалер. Вы собирались послать его в аптеку.
– Если вам удобнее с Вадимом…
– Варя, я поеду без всякого водителя!
Вдруг, как в молодости, он понял, что играет в игру, и наслаждается этой игрой, и отдыхает, и радуется, что еще способен играть. А он и забыл о том, что способен. Или не знал об этом. Тем более в последнее время он был шпиц Дон Карлос! Одышливый шпиц – мизантроп!
Ему хотелось, чтобы игра продолжалась, она бы настаивала, а он бы ломался, чувствуя, что все это неспроста, что зачем-то он ей действительно нужен, и пока еще неясно зачем, но это так упоительно и ново – чувствовать себя нужным девушке в очках с румяными щеками и короткими волосами!
Кого она мне напоминает? И почему эта похожесть меня пугает?
– Не хотите водителя, не надо, – утешающей скороговоркой, словно разговаривала с малышом, сказала Варя, – вы, главное, не нервничайте, Марк Анатольевич! Но я все равно с вами поеду. Как хотите, а поеду!
– Я не хочу, – уверил ее Волошин почти весело, и это была неправда.
Она бесстрашно посмотрела ему в лицо.
– А как вы станете объяснять Глафире Сергеевне, что залезли в домашний сейф Разлогова?
Волошин замер, и страх, и ненависть, и отчаяние, и брезгливость вновь со всех сторон напали на него, безоружного.
– Я все понимаю, – продолжала между тем его секретарша. – Вы вернулись тогда среди ночи в офис, потому что испугались. Сильно. Я вам сказала, что ключ не подходит, и вы поняли, что вы их перепутали, эти ключи! И я потом много думала, Марк Анатольевич!
– Неужели? – холодно переспросил прежний, всегдашний Волошин, не тот, который пять минут назад играл с ней в игру.
Варя сосредоточенно кивнула.
– Зачем вы поехали ночью на работу?! Только из-за того, что какой-то там ключ не подходит?! Ну и бог бы с ним! Но вы ведь чего-то испугались! Чего?
– И чего же?
– Вам нужно было осмотреть домашний сейф Разлогова и взять оттуда что-то страшно важное. И сделать это так, чтобы не знала Глафира Сергеевна, да? То есть никто не должен был знать, что вы были в его доме и открывали его сейф. Но вы перепутали ключи! Все три! И теперь нам нужно как-то вернуть все обратно. То есть поменять их опять и сделать это так, чтобы никто не заметил. Чтобы Глафира Сергеевна не заметила.
Варя облизнула губы и глотнула из кружки остывшего чаю. А может, это была валерьянка?
– В одиночку вы этого сделать никак не сможете, – заключила она и еще глотнула. – Глафира Сергеевна моментально обо всем догадается. А я могу вам помочь.
– Вы?!
– Конечно, – убежденно сказала Варя. – Во-первых, мне не надо ничего объяснять, я уже обо всем догадалась. Во-вторых, я могу ее отвлечь, а вы опять поменяете все ключи. Вы не сможете одновременно и менять, и отвлекать! Вам нужен… помощник.
Она чуть было не сказала «сообщник».
– Хорошо, – выговорил Волошин, рассматривая ее, – ну допустим. Но зачем это вам, Варя? К вашей жизни это не имеет никакого отношения!
– Ошибаетесь. – Она подошла к окну, зачем-то распахнула его, а потом закрыла, с усилием повернув ручку. – Я давно живу одной жизнью с вами, Марк Анатольевич. Ну и с Разлоговым, конечно. У меня своей- то и нет никакой! Вам, конечно, неважно, но для меня это главное.
– Я для вас главное?!
Она кивнула. Он подождал, пока она добавит: «Ну и Разлогов», но она не добавила.
– Хорошо, – глупо повторил он, – хорошо! И вам наплевать, что именно я пытался утащить у Разлогова из сейфа?!
– Нет, мне любопытно, конечно, но…
– А если это я его убил? Вам же звонил кто-то и сказал, что Разлогова убили!
– Вы не могли его убить.
– Почему вы так… уверены? Или вы считаете меня благородным?
Он ожидал какой-нибудь сентиментальной девичьей чепухи, вроде того, что друг не может убить друга, что он, Волошин, по мнению Вари, на преступление в принципе не способен, и она, Варя, отлично разбирается в психологии злодеев, и Волошин уж точно не злодей! Он даже скривился презрительно, заранее отметая всю эту чепуху, и тут она сказала:
– В тот день Разлогов уехал первый. Вы всегда уезжаете по очереди! То есть уезжали. И у меня в расписании, ну в компьютере, все отмечено, Марк Анатольевич! Вы, конечно, об этом тоже не знаете, но у нас так заведено. Например, первого Разлогов уехал в девятнадцать ноль-ноль, а Волошин в двадцать один тридцать. А второго все наоборот. В день, когда Разлогова… когда Разлогов… умер, именно вы задержались в офисе. Вы уехали уже после десяти. У меня отмечено.
– Позвольте, – пробормотал Волошин, – вы что? Проводили расследование?!
– Немножко, – сморщив нос, подтвердила Варя, – после того как стала вас подозревать. А подозревать я вас стала после того звонка. А я… никак… Короче говоря, я не могла это так оставить! Мне важно было знать! У меня никого нет, кроме родителей и вас, Марк Анатольевич. И еще Разлогова. Должно быть, это
