я почему-то делаю, и уже во второй раз. Помнишь, однажды я уже предлагал тебе… себя и свою команду.
– Ты не предлагал себя.
– Что?!.
– Ничего, – проскрежетала она.
– Соглашайся, – попросил он, – давай. Пожалуйста.
– Почему?..
– Что – почему?
– Почему ты мне опять предлагаешь, если таких предложений не делают дважды?
Он помолчал. Все-таки она заставит его это сказать, чертова баба, без которой у него никак не получалось жить!..
– Потому что я тебя люблю, черт тебя побери, – выговорил он отчетливо. – Это я тоже должен повторить дважды?
– Ты меня… что?..
– Я тебя люблю, – повторил он очень громко. – Черт тебя побери.
– Тебя побери! – крикнула она в отчаянии.
– Прилетай. Пожалуйста. Ты… прилетишь?
– Ну, конечно. Как только… как только куплю билет.
– Я закажу тебе билет! – тоже закричал он. – Сегодня же! Поняла?!
– Поняла. Только мне нужно три.
– Что… три?
– Три билета. Мне нужно три билета на самолет. Со мной еще свекровь и водитель. Не могу же я их тут одних бросить!
Он помолчал. Соображать у него получалось плохо. Какая свекровь?! Какой водитель?!
– Инна, ты… точно вернешься?
– Точно, – сказала она и вытерла слезы. – Совершенно точно. Заказывай билеты. Почему ты не звонил так долго?!
– Потому что я тебя боюсь, – признался он, – до смерти.
– Я тоже тебя люблю, – быстро сказала она, у нее больше не осталось сил. – Ты… подожди меня еще совсем немножко.
И отключила телефон.
Вокруг шумело, ревело и брызгалось. Она стояла в центре Садового кольца, в водовороте машин, перед взъездом в тоннель. Над тоннелем сияло желтое солнце, попадало в глаза.
Она распахнула дверь и плюхнулась на переднее сиденье.
Осип был бледен.
– Что случилось, Инна Васильевна?
Она посмотрела на него, прицелилась и крепко поцеловала его в щеку. Потом взялась обеими руками за щиток. Руки немного дрожали.
– Ничего. Мы возвращаемся в Белоярск.
– Когда?! – испуганно вскрикнул Осип.
– Сегодня. Или завтра. В общем, сейчас.
Осип помолчал.
– Он звонил, что ли?
– Он.
– Чего сказал?
– Сказал, что он меня любит.
– Ясненько, – подытожил Осип, – так и запишем, значит. Любит, значит.
Она засмеялась и покрепче ухватилась за щиток – на всякий случай.
– Он хороший мужик, – негромко сказал Осип, – отличный. Трудный, как все нормальные мужики, но отличный…
Он выключил аварийную сигнализацию, нажал на газ, машина тронулась потихоньку, и Осип пробормотал себе под нос с задумчивой досадой:
– Угораздило же меня, елки-палки, перед этим тоннелем остановиться! Может, не остановился бы, и не было бы ничего, в Москве бы остались… Пасха завтра, куличи, все такое… А ты, Инна Васильна, говоришь – справедливость жизни! Где она, эта справедливость? А?! Где?!
