Но тот знал, когда нужно прикинуться глухим, чтобы не вдаваться в объяснения.
– Садись, Егор. У нас сегодня запеченная рыба и какие-то сложные овощи. Ты руки мыл?
Егор усмехнулся и полез под стол проверить телефонную розетку.
– Ты где отключил-то? – пыхтя, спросил он из-под стола. – У себя? Или здесь?
Телефоны были выключены по всему дому.
– Ну ты даешь! – восхитился Егор, воткнув последний штекер. – И не лень тебе было! Меня бы точно после такого лазания на карачках хватил сердечный приступ.
– Сейчас все остынет, – сообщил дед холодильнику. – Будет невкусно.
Зазвонил телефон.
Они оба вздрогнули, посмотрели на телефон, а потом друг на друга. Глаза у деда были несчастные.
– Да!!! – рявкнул Егор, ненавидя себя за эти несчастные старческие глаза. – Слушаю, вашу мать!!!
В трубке молчали довольно долго, но Егор почему-то ее не бросал.
– Простите, – пролепетал наконец совершенно незнакомый тонкий голос, – я могу поговорить с Егором Степановичем?
– Если вы из газеты, то идите на… – предложил Егор. – Ну что? Отправились?
– Нет, нет! – заторопился голос. Он был такой странный, что Егор неизвестно почему вдруг насторожился. – Я не из газеты. Меня зовут Лиза. Я… я…
– Вы? – переспросил Егор. – Вы – что?
На слух он даже не мог определить, сколько лет этой Лизе. Восемь? Одиннадцать?
– Я… – лепетала она в трубке, – я…
– Вы убили человека? – переспросил Егор, почему-то наотрез отказываясь верить интуиции, которая не подсказывала, а прямо-таки вопила, что этот звонок неспроста. – Вы хотите признаться? Звоните в милицию, Лиза!
За спиной у него что-то с грохотом упало. Очевидно, дед опять разволновался.
– Нет, – убитым голосом сказали в трубке. – Я… никого не убивала, но речь идет как раз… как раз об… Егор Степанович, они его убьют! Я знаю, теперь я все поняла, они его точно убьют, Егор Степанович!!! – Она почти рыдала, и Егор испугался, что у нее начнется истерика и он ничего не поймет.
– Возьмите себя в руки, – приказал он и, коротко оглянувшись, ушел с телефоном в ванную. И запер за собой дверь, придерживая трубку ухом. – Прекратите рыдать и скажите толком, в чем дело. Кто кого убьет и почему вы мне звоните?
– Мне некому больше позвонить. – Она тяжело дышала, но в истерике пока не билась, как и та, давешняя, которую он душил. – Они убьют Димку. Вашего брата. Спасите его, Егор Степанович!!!
– Так, – сказал Егор и сел мимо золоченого туалетного креслица прямо на пол. И прижался виском к холодному боку ванны. – Быстро и коротко. Что с Димкой?
– Это еще в интернате началось. Он, конечно, мне ничего не говорил, но я так думаю… – Теперь она торопилась, как будто захлебывалась. – У них там директор есть, Всеволод Витальевич, очень знаменитый, его сто раз по телевизору показывали, у него новые методы всякие и…
– Мне начхать на Всеволода Витальевича и его методы, – перебил Егор.
– Нет… вы не поняли. Все из-за него… из-за директора… Он, понимаете… он совсем не тот, за кого себя выдает… Он… это только видимость, понимаете…
Егор отнял трубку от уха и посидел секунду, оценивая ситуацию. Потом снова стал слушать.
– …еще тогда… А Димка…
– Простите, – перебил Егор. – Не волнуйтесь. Вы что, учились с Димкой в этом интернате?
Почему-то девушка в трубке пришла в полное замешательство, как будто он спросил какую-то несусветную глупость.
– Я? – переспросила она. – Нет, что вы! Но мы давно дружим, вот уже два года… Я Лиза, – вдруг сказала она таким тоном, как будто это все объясняло. – Димка никогда вам про меня не рассказывал?
– Рассказывал, – зачем-то соврал Егор. – Рассказывал, конечно, но я забыл, наверное. У меня работы очень много…
– Ну да, – произнесла девушка не слишком уверенно. – Я знаю. Димка мне говорил. Егор Степанович, они его убьют! Я боюсь в милицию звонить, а у вас телефон не отвечает…
– Лиза, – попросил Егор, – вы мне расскажите толком, в чем там дело, и мы посмотрим. Может, мне к вам приехать?
– Нет, – торопливо сказала она. – Это очень долго. Вы ведь где-то в центре, да? А я в Жулебино… Егор Степанович, там беда. Этот Всеволод, преподаватель-новатор, заставлял ребят наркотики продавать и красть машины. Ну, знаете, малолетки, по закону их судить нельзя…
– Законы я знаю, – перебил Егор. Почему-то только сейчас он осознал реальность происходящего.
– …но только тех, у которых родителей нет, потому что их точно никогда и никто не хватился бы. Димка ни при чем. У Димки же мать… А девчонки каких-то нужных людей обслуживали, ну… в смысле, в постели… которые на этот интернат деньги давали. Милиция у него вся купленная, как Димка говорил. Несговорчивых били, а иногда они пропадали и никто их потом найти не мог. Но тех, которые сироты, от тех, у которых есть родители, отдельно держали. Из конспирации, наверное. А Димка все знал. Он с самого начала все знал,
