Новый мировой порядок

класса».

Президент Буш-мл. демонстрирует приверженность мягкой линии: вовлечение элиты, создание заинтересованного в связях с Америкой торгового класса, предоставление китайским экспортерам части американского рынка, включение КНР во Всемирную торговую организацию. Но очевидны и элементы жесткого подхода: прежде всего, вахта Седьмого американского флота, фактически охраняющего Тайвань от Китая; нежелание извиняться после убийства китайского летчика над китайской территорией 1 апреля 2001 г. Президент Дж. Буш-мл. внимает предостережениям в отношении будущего китайского самоутверждения и не снимает свои «посты» на Окинаве, в Тайваньском проливе и южнее (жесткаялиния). Одновременно Китаю не было отказано в статусе наибольшего благоприятствования в торговле (компромиссная линия). Американское правительство помогает тем американским компаниям, которые расширяют бизнес в Азии (мягкая линия).

Обострение отношений в связи с атомным шпионажем и попаданием американской ракеты в китайское посольство в Белграде оживило жесткую линию, потребность выпутываться из сложной ситуации призвала к мобилизации компромиссности. Такая двойственность говорит о том, что проблема отнюдь не решена и ее значимость в двадцать первом веке будет лишь возрастать. В Вашингтоне приходят к выводу, что решение китайской проблемы не может быть искусственно отделено от выработки общего подхода к эволюции Азии в целом. В XX веке Вашингтон сепарировал эти две проблемы. В наступившем веке такая сепарация становится уже невозможной. В связи с этим обнажается отсутствие в Азии подлинной системы коллективной безопасности. (Хотя после образования Регионального Форума АСЕАН были созданы условия для дискуссий по вопросам взаимообмена военной информацией, сотрудничества в производстве вооружений, предотвращении региональных конфликтов, наглядное и практическое свидетельство чего — консультации о политике КНР в отношении спорных южных островов.) До сих пор США предпочитали подходить к экономическим и политическим проблемам раздельно. Но по мере продвижения в двадцать первый век невозможность такого разделения будет проявляться все явственнее.

На определенном этапе эволюции Китая американцам придется пересмотреть свою китайскую политику в свете того, что китайцы приближаются к такому уровню развития своих ядерных сил, который так или иначе заставит США перейти в отношении Китая к испытанной в отношениях с Советским Союзом стратегии гибкого реагирования (чтобы любой спор не перерос сразу же в ядерное противостояние). Это означает, что американцы будут вынуждены увеличить (и значительно) численность своих обычных сил в регионе.

Неподвижность в данном случае для США будет невозможна. А если речь зайдет о принятии Вашингтоном жесткого курса, то несложно предположить формирование внутри США антикитайской политической атмосферы. Помимо прочего, «США должны убедить Россию и Китай, что, когда речь заходит о распространении оружия массового поражения, их собственная безопасность подвергается риску в случае нуклеаризации их евразийских соседей»[895].

Сомнения в решимости США применить в будущем вооруженную силу в Азии выразил бывший премьер Сингапура Ли Куан Ю: «Никто не верит в то, что правительство США, не сумевшее довести до успеха свою операцию в Сомали из-за местных засад и одного телевизионного кадра, показавшего как труп убитого американца тащат по улицам Могадишо, может серьезно рассматривать удар по ядерным установкам Северной Кореи подобно тому, который был нанесен израильтянами по Ираку»[896]. США не должны забывать, что они едва свели к ничьей войну в Корее, потерпели поражение во Вьетнаме, ведут фактически безнадежную войну в Ираке. А самый жуткий политический режим — Пол Пота в Кампучии — свергли не США, а вьетнамские коммунисты.

В начале XXI века США будут отвечать на этот вызов, в основном, укрепляя Японию. Две страны подписали меморандум об обмене информацией в ракетной области, декларацию о взаимной безопасности, соглашение о снабжении Японии информацией с разведывательных спутников, совместную оценку стратегических угроз Японии, сообщение о создании Совета по высоким технологиям в военной сфере.

Итак, в предстоящие десятилетия подъем Азии и ислама приведет к гигантскому смещению на геополитической карте мира. Двадцать первый век будет определяться новыми расовыми и культурными силами. «На протяжении нескольких столетий миром правили белые европейцы и американцы, представители иудео-христианской традиции. Они вскоре должны будут признать в качестве равных себе желтых и коричневых азиатов, приверженцев буддизма, конфуцианства, индуизма и ислама»[897].

Главенствующая тенденция — впервые за пять столетий планируемое отступление Запада. Временный ли это поворот самосохраняющихся цивилизаций, или найдется планетарная гуманистическая идеология, объемлющая этноцивилизационные различия? Этот вопрос будет так или иначе решаться в предстоящие годы. Но уже сейчас ясно, что впереди не бесконфликтное получение мирных дивидендов после «холодной войны», а серия жестких конфликтов, затрагивающих органические основы существования мирового сообщества.

Новая система в Азии. Если процессам в Европе предстоит своего рода «линейное» развитие, то события в Азии в XXI веке, утверждают американцы Р. Менон и У. Вимбуш, «не будут следовать заранее спроектированным и получившим предпочтение траекториям. События здесь будут напоминать каскад и породят множество неожиданных последствий. Ключевые государства и отдельные группы получат новые возможности и будут использовать в достижении своих целей новые стратегии… В свете всего этого напрашивается вывод, что союзы, которые так хорошо служили Америке в Азии в течение полувека, могут в предстоящий период дезинтегрировать. Поддержание военного присутствия и политических обязательств станет сложным делом, поскольку содержание необходимой сети баз уже не гарантировано. Возникнут новые центры мощи — Китай, Япония и Индия, они совместно с США создадут новый баланс сил, мало напоминающий структуру конца двадцатого века» [898].

Китайское правительство крайне враждебно встретило модернизацию американо-японского договора безопасности, особенно когда стало ясно, что японцы отказались признать, что Тайваньский пролив не входит в «акваторию, окружающую Японию» (где Япония готова помогать американским войскам в случае кризиса)[899].

То, что в Азии не существует системы коллективной безопасности — во многом результат сознательного американского отношения к этой проблеме. Вашингтон предпочел подписание двусторонних соглашений многосторонним, это обеспечивало американское доминирование в регионе в целом. Но со временем, прежде всего с укреплением сил Китая, эта простая система потеряла свою надежность. Возникает противоречие, выходящее не только на региональный, но и на глобальный уровень.

1. Двусторонняя американская дипломатия в случае ужесточения американо-китайских отношений постепенно создаст в Азии ситуацию «нулевой суммы» в области безопасности, когда приобретения одной стороны означают потерю другой. Скажем, когда в Вашингтоне выработали план передачи части ракетной технологии Японии (оправданиями официально служили ракеты Северной Кореи), Китай воспринял это как возникновение новой угрозы, посягающей на китайские стратегические силы сдерживания, как шаг в антикитайском направлении, как часть антикитайского окружения. Разумеется, таковыми же в Пекине рассматриваются все проекты создания американской противоракетной обороны.

2. Та же игра с «нулевой суммой» делает для Вашингтона исключительно сложной выработку стратегии по нейтрализации региональных амбиций Китая. Если США будут слишком энергично реагировать на потенциально силовые действия Китая — скажем, давление на Тайвань — то это усиливает китайское чувство, что Вашингтон отказывает китайцам в их исконных правах как великой державы региона. С другой стороны, слабая (или ее отсутствие) реакция Соединенных Штатов воспринимается соседями Китая как сигнал о дипломатическом наступлении Китая, которому следует либо подчиниться, либо начать противодействие в экономическом и военном отношении. Последнее тем более основательно, чем очевиднее становится начавшаяся гонка вооружений в Азии. Напомним, что налицо резкое увеличение военных расходов в Азии: Индия увеличила в 2000 фин. г. свои военные расходы на 30 %, КНР — на 12,8 %. Военное усиление Японии может быть воспринято Китаем как сигнал к следующему витку региональных военных усилий, в которых Китай очевидным образом претендует на роль самой мощной военной державы.