– Она все еще любит тебя, – ее голос звучал грустно, она хорошо знала, что такое боль потери.
Кэла это не тронуло. Он искал кого-то, с кем хотел познакомить Джинну.
– Ким встретит хорошего парня и будет счастлива. Она и так потеряла слишком много времени на меня, – сказал он.
Сначала Ким должна забыть тебя, подумала Джинна. Нет, они никогда не станут друзьями с Ким. Какое счастье, что есть Мередит. Замечательный человек, умный, тонкий и добрый. Их дружба крепнет день ото дня.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Часам к пяти участники похорон покинули станцию – на самолетах, вертолетах, грузовиках, автобусах и прочем четырехколесном транспорте. Кэтрин и Сара тоже уехали. Перед этим они несколько часов беседовали со Стивом обо всем: об ужасной трагедии, унесшей жизни их отца и брата, о семейных делах, о его и их жизни. То, что Стив оказался в семье, не уменьшало для сестер боль утраты, но было само по себе радостью. Он вызывал большую симпатию. К тому же они понимали, что он возьмет на себя управление Эврокой и остальными станциями, а это для них огромное облегчение.
– Бог знает, что было бы, не приведи тебя Судьба в лоно семьи, – сказала Кэтрин.
У каждой из сестер было по две дочери, к которым они торопились вернуться. Они не взяли дочерей на похороны их деда и дяди, чтобы не прерывать школьных занятий, но, по правде говоря, погибшие не слишком интересовались ими, ведь они девочки. Печальный жизненный факт, и Мередит говорила об этом: некоторые отцы видят мало пользы от дочерей.
– К счастью, наших дочерей отцы обожают, – сказала Кэтрин.
– Мне бы хотелось познакомиться с вашими семьями при первой же возможности, – искренне сказал Стив.
– О, они полюбят тебя, – сказала Сара, смахивая навернувшуюся слезу.
Мередит и Стив, проводив сестер, вернулись в опустевший дом в полной тишине. Им очень непросто было вдвоем. Они, можно сказать, ходили на цыпочках, чтобы не открыть своих сердец и не обидеть другого. Удивительно, как любящие люди могут мучить друг друга из страха натолкнуться на равнодушие. Какая это мука – любовь.
Мередит остановилась у балюстрады и засмотрелась вдаль. Над ней было раскаленное добела небо с гигантскими перьями штормовых туч немыслимых цветов: пурпурного, фиолетового, цвета индиго, черного с полосками серебра. Сквозь тучи пробивались лучи солнца. Это было фантастическое зрелище в сочетании с пирамидами ярко-красного песка, которые окружали станцию с севера и юго-востока. На горизонте разыгрывал свои трюки мираж. Силуэты высоких тонких деревьев, лагуны со свежей прохладной водой в тени пышных пальм, суетящиеся люди. Из-за миражей в давние годы освоения Австралии погибало множество людей. Если им везло, они встречали племя аборигенов, которые знали дорогу из пустынь, знали, где есть вода, и всегда охотно помогали встречным. Ей было известно о многих пионерах, жизнь которых спасли аборигены. И ее семью в том числе.
Дом, в котором последние годы жил только Гевин Ланкастер со своим сыном Брэдом, производил странное впечатление. В его архитектуре английский ампир сочетался с викторианским стилем. Внутри были просторные комнаты с правильными пропорциями. Но дом явно нуждался в ремонте и в том, чтобы его любили, чтобы им интересовались. Тогда он производил бы благоприятное впечатление, в нем появилась бы аура. А пока он пугал своей заброшенностью.
– Скажи мне, наконец, что я здесь делаю? – спросила Мередит у Стива, когда он завел ее внутрь.
– Это же очевидно – составляешь мне компанию, иначе ты бы уехала с семьей.
Стив, как и всю предшествующую неделю, двигался словно во сне. Они шли по огромному пустому и неуютному дому. Мередит затаила обиду на Стива, она была здесь с ним совершенно одна, поэтому предприняла некоторые шаги для своей защиты. Они вошли в гостиную.
– Итак, дом в Эвроке, здесь жил мой отец. Довольно мрачный старый дом, да? Не удивлюсь, если здесь есть привидения, – он оглядывался вокруг себя.
– Да, и в нем жуткий холод, – кивнула она, содрогнувшись.
– Нет женщины. Не чувствуется прикосновения женской руки. Когда умерла его жена?
– Думаю, лет двадцать назад. Твои сестры вышли замуж в очень раннем возрасте, – Мередит знала истории семей.
– Наверное, спешили удрать отсюда.
– Теперь это твое место. Обычно у одиноких мужчин все разрушается. У дома запущенный вид, но все можно поправить.
– Он не просто запущенный, он неестественно тихий.
Действительно, их шаги были не слышны, потому что на полу лежал персидский ковер.
– Дом понял, что одна эра закончилась и началась новая, – произнесла Мередит в полнейшей тишине.
– Может быть, он не одобряет меня. Я полностью изменился, или это все же я?
Мередит не требовалось думать над ответом:
– Ты изменился.
– Как?
– Ты теперь коровий барон и держишься соответственно. Вернее, ты получил возможность стать самим собой.
Он сжал губы.
– Возможно, вас это удивит, мисс Маккендрик, но я всегда был самим собой.
– Ой, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Я имела в виду, что деньги дают уверенность.
– Тебе деньги уверенности не дали.
– Хочешь мне отомстить?
– Да, немножко, – он криво улыбнулся. – Это место нервирует меня. Как можно жить здесь?
– Сможешь, – она продолжала оглядывать все вокруг.
Он мог бы пригласить ее дизайнером, так хорошо, до мелочей, она представляла, как можно здесь все устроить. Благо тут немало по-настоящему красивых вещей, дорогих произведений искусства.
– Все можно привести в порядок и сделать очень красиво. И оригинально. Я люблю смешение разных стилей… Сегодня ужасный, очень тяжелый день. – В другое время она могла бы рассказать ему подробно, что нужно сохранить, что заменить, что переделать.
– Да, жуткий день, – Стив глубоко вздохнул. – Я похоронил отца и брата, с которым был незнаком. Мой брат мог бы постараться встретиться со мной, как ты думаешь?
Мередит чуть не заплакала, так горько он произнес это.
– Мы же слышали, каким странным и тяжелым человеком был Гевин Ланкастер. Уверена, он был тираном в семье. Наверное, не разрешал никому видеться с тобой, хотя все знали о твоем существовании, – ей очень хотелось утешить его.
– Я рад, что сестры пожелали встретиться со мной. Но все могло быть совсем иначе. Да что об этом говорить!
– Вмешалась Судьба. Тебе суждено было вернуться в свой дом.
– Дом? Ты говоришь, Эврока – это дом? – Мередит кивнула.
– Ты не можешь проклинать отца за все. В конце он вернул тебе свой долг. Теперь твой долг – все сохранить. Судьба, Стивен. Давай не будем об этом.
Они перешли в другую комнату.
– А тебе не кажется, что кто-то из прошлых веков идет за нами?
– У тебя слишком богатое воображение, – коротко ответила Мередит, хотя ей стало страшно и захотелось взять его за руку.
– Ты ведь тоже это чувствуешь.
Ему было не по себе, но ей, наверное, еще хуже. Стив знал, что стоит ему взять ее за руку или только притронуться к ней – и он не даст ей идти дальше.
На стене комнаты, в которую они вошли, висели семейные портреты.
– Посмотри, ты унаследовал фамильное лицо, – заметила Мередит.
– Я слышу это многие годы, – с оттенком сарказма ответил Стив.
