ГЛАВА ВТОРАЯ
Ева написала заявление об увольнении сразу же, как вернулась на работу. С одной стороны, ей льстило, что сам Дрю Форсайт назвал ее лучшим кандидатом на должность своего исполнительного помощника, но с другой — Ева сомневалась, что он руководствовался только профессиональными соображениями, выбрав ее. У нее было чувство, что она только что совершила величайшую ошибку в своей жизни. Конечно, она явно выиграет в зарплате. К тому же это скачок по служебной лестнице…
Дрю прав: она слишком скромно одевается. Что ж, надо будет попросить Лизу помочь с выбором нового имиджа. Уж Лиза на этом собаку съела. Теперь, когда Ева будет получать много денег, она сможет позволить себе покупать дорогую одежду. Она должна выглядеть презентабельно. Не потому, что хочет понравиться Дрю. Совсем нет! А потому, что ей необходимо производить впечатление человека, знающего толк в своем деле. Человека, которому можно доверять.
Личная жизнь ее новоиспеченного шефа ее не касается. Похоже, он как раз принадлежит к тому типу мужчин, которые вечно ввязываются в неприятности из-за женщин. Разумеется, он не собирается еще раз рисковать, связывая себя узами брака, а потому крутить роман с несколькими женщинами одновременно зазорным не считает. Впрочем, это совсем ее не волнует.
Ева вздохнула. Интересно, ее отец был верен своей второй жене Салли или изменял ей так же, как и матери Евы? Иногда Ева и Бен сожалели о том, что так и не сблизились с новой семьей отца. У них были брат Джош, примерно того же возраста, что и Бен, и сестренка Мэрилин, которая только что пошла в школу. Отец однажды сказал, что в семье ее называют просто Мэри.
— Ева, дорогая, куда ты? — взмолился он тогда. — Разве ты не поговоришь со мной?
— Мне не о чем говорить с тобой, — отрезала Ева, — ни с тобой, ни с твоими детьми!
Отец даже не догадывался, что она едва сдерживала слезы каждый раз, когда разговаривала с ним. Она боялась, что однажды не выдержит и разрыдается в его присутствии, а этого ей хотелось меньше всего. Именно поэтому Ева предпочла не разговаривать с ним вообще. Она считала, что когда-то он уже сделал выбор, так что теперь и не отец ей вовсе.
— Будь ты проклят, отец! — вслух проговорила Ева. — Будь прокляты все мужчины!
В ожидании Бена, который должен был прийти с вечернего дежурства, Ева готовила на ужин гамбургеры. Она пыталась отвлечься от мыслей о той сцене, которую случайно наблюдала сегодня днем. Ей придется сделать вид, что она забыла об этом. Ева понимала, что ее ненависть к мужчинам на самом деле не что иное, как гнев на собственного отца, но ничего не могла с этим поделать.
Подсознательно она надеялась, что Дрю Форсайт был невиновен в том, в чем она его обвиняла. Только невиновен ли? Она думала об этом целый день. Он вел себя чересчур самоуверенно и спокойно для человека, которого только что застали на месте преступления. Он будто смеялся над ее подозрениями.
Еще он мягко намекнул, что ей следовало бы сменить гардероб. Что ж, он был абсолютно прав. Многие из коллег Евы тратили на одежду гораздо больше денег, чем могла себе это позволить она. Но ведь ни одному из них не приходилось оплачивать обучение младшего брата. Лиза часто уговаривала Еву поменять имидж, только девушка до смерти боялась, что новая одежда, прическа или макияж привлекут к ней внимание мужчин. Ей совсем этого не хотелось.
Забудь об этом, сказала она себе, выкинь весь этот бред из головы! Если бы у нее только хватило смелости признаться самой себе хотя бы в том, что она всегда опасалась таких мужчин, как Дрю Форсайт. Мысль об этом вызвала бледную улыбку на лице Евы. Конечно, не о таком начальнике она мечтала. В этом смысле ей больше повезло у Масгрейва.
Джеффри Эллисону было около пятидесяти. Стремительно лысеющий, милый в обращении, превосходный руководитель, сдержанный, но не высокомерный. Дрю Форсайт был его полной противоположностью. Он, например, шел в ногу со временем и приветствовал назначения женщин на должности в правлении. Впрочем, это легко можно было объяснить: Дрю слыл страшным ловеласом.
Интересно, чем его привлекла леди Форсайт? Ева закрыла глаза и попыталась воссоздать образ очередной пассии Дрю. Странно, но эта женщина не была красавицей в прямом смысле этого слова. Она была мила, привлекательна, но в ней не было того, что могло бы привлечь такого парня, как Дрю. Она дорого, но скромно одевалась, неярко красилась… Но какие у нее прелестные глаза!.. И особенно прекрасны они были, когда она плакала. Какой мужчина устоит перед плачущей женщиной с такими глазами?
К тому же Дрю способен соблазнить кого угодно. Он сводит с ума уже только своим голосом. И вообще… Ева вздрогнула. А почему она, собственно, решила, что у него роман с леди Форсайт? Его мачеха была чем-то сильно расстроена, она плакала, а он утешал ее… Разве это так уж невозможно? У леди Форсайт тоже могут быть поводы для расстройства. Как и у любого человека.
Ева мрачно усмехнулась. Нет уж. Дрю был слишком нежен для пасынка-утешителя, а леди Форсайт как будто нарочно откидывала назад свою прелестную головку, позволяя ему любоваться ее алебастровой шеей. И эти прозрачные слезы, похожие на крохотные алмазы, застывшие на ее ресницах… Похоже, она прекрасно понимала, как потрясающе выглядит, когда плачет. Нет, между этими двумя явно что-то происходит. Леди Форсайт рыдала, и в то же время создавалось впечатление, что причина слез была пустячной.
Так вот почему она так легко получила эту работу! Разумеется, Дрю вовсе не впечатлили ее рекомендации и резюме. Просто он осознал, что она все знает и может рассказать об этом его отцу. Он испугался и предпочел заткнуть ей рот, взяв на работу. Мерзавец! У него даже не хватило мужества прямо обсудить с ней этот деликатный для них обоих вопрос.
— Привет! — На кухню влетел запыхавшийся Бен. Он быстро проглотил один гамбургер и, заморив червячка, уже спокойно запил его молоком. — Вкусно! — похвалил он. — Что за день сегодня! Кстати, как прошло собеседование?
Ева, стоявшая у плиты и жарившая яичницу, улыбнулась.
— Гораздо лучше, чем я ожидала. Я получила работу.
— Восхитительно! Надеюсь, что это только начало, Ева. Ты заслуживаешь этого. Ты много работала, чтобы помочь мне и маме. Однажды ты возьмешь первый приз в игре по имени Жизнь.
Ева едва сдержала улыбку. Бен всегда изъяснялся очень путано и отрывисто, использовал какие-то витиеватые метафоры, проглатывал слова. К тому же он очень любил восклицать что-нибудь вроде «Отлично!», «Замечательно!», «Шикарно!».
— Лучше, если первым призом окажется двухнедельный тур в Венецию, — задумчиво промолвила Ева.
— Так и будет, поверь мне. Я сам оплачу твою поездку, когда стану великим хирургом.
— С большим удовольствием приму этот подарок от доктора Бенджамина Кеннета Коуплэнда.
Ева снисходительно наблюдала за тем, как ее брат торопливо дожевывает гамбургеры.
— Перебьешь аппетит, — заметила она, ставя перед ним тарелку, на которой дымилась ароматная яичница с помидорами и ломтиками лосося. — Сейчас будут готовы тосты.
— Выглядит изумительно! — Бен с жадностью схватился за вилку и принялся уплетать за обе щеки.
Ева иногда даже завидовала этой способности брата есть все подряд и не поправляться ни на грамм. Ему было двадцать лет, в течение которых он беспрестанно баловал себя шоколадками, вафлями, хот- догами, острыми бури-то, чизбургерами и еще бог знает какой дрянью. Однако он все равно оставался подтянутым, если не сказать — худым.
Высокий зеленоглазый блондин с правильными чертами лица, которые он унаследовал от отца, — прямой нос, резко очерченные скулы, красивые чувственные губы… Только Бен не любил смотреть на себя в зеркало. Ему казалось, что он видит в нем отражение мистера Коуплэнда. Ева тоже была очень похожа на отца, только губы у нее были как у матери — пухлые, алые, словно созданные для поцелуев. Бен же унаследовал мягкий нрав миссис Коуплэнд.
— Так когда ты приступаешь к работе? — поинтересовался Бен, чрезвычайно гордый тем, что его сестра наконец нашла хорошую работу.
— Как только оформлю увольнение. Эллисон сильно огорчился, когда узнал, что я ухожу. Он-то думал, что я вечно буду работать в его конторе. Он даже предложил мне прибавку к жалованью.
— Конечно, спохватились! — буркнул Бен. — Им следовало раньше понять, какое сокровище у них
