— Какой уклончивый ответ! — воскликнула Андреа. — И потом, с чего это он позволил вам взять Ринку? Мне ни разу не разрешил.
— Возможно, он считает, что вы ей не подходите, — пошутила Тони.
— Шутки в сторону. — Андреа задержала порывавшуюся уйти девушку, схватив ее за руку. — Обычно я не выясняю отношений, но сейчас чувствую потребность высказаться. Я способна рассудить по справедливости. До вашего приезда я вас не осуждала.
— Не осуждали? Что вы имеете в виду? — Тони почувствовала, что с нее хватит.
— Ну-у… некоторые стороны вашей жизни и особенно ваша мать вызывают отрицательные эмоции. Будучи близким другом Берна и всей семьи, я, естественно, не могла не слышать пересудов.
— Уверена, что Берн никогда не обсуждал мою мать с вами.
Тонкое, аристократическое лицо Андреа застыло.
— Право же, вы чересчур обидчивы.
— Только когда на меня нападают. Вижу, вы боитесь потерять Берна, но, направив свой гнев и агрессию на меня, вы себе не поможете. Либо он вас любит, либо нет. Мы обе знаем, что фантазия отличается от реальности. Вы не первая и не последняя, кто безумно влюбился в Берна Бирсфорда. Это происходит постоянно, насколько мне известно.
Наступило молчание.
— Почему бы вам не собрать вещи и не уехать домой? — очень тихо произнесла, наконец Андреа, не в силах смириться с мыслью, что все ее попытки завоевать Берна, похоже, оказались тщетными.
— Я
— Уик-энд проходит не столь гладко, как планировалось, не так ли? — спросил Джоэл, покосившись на Тони, легко сидящую в седле. Она отлично смотрелась на лошади.
— Да уж, — согласилась та, провожая восхищенным взглядом стайку волнистых попугайчиков, вспорхнувших с ветки дерева.
— Ты, в самом деле уедешь? — последовал осторожный вопрос.
Она кивнула.
— Может быть, ненадолго. Убедиться, что с Зоэ все в порядке.
— Ради Бога, она же взрослая женщина! — возмутился Джоэл и надвинул шляпу на глаза.
— Но не такая, как все. Зоэ не умеет заботиться о себе.
— Несомненно, это лишь осложнило твою жизнь, — посочувствовал Джоэл. — А что у тебя с Берном?
— В каком смысле? — насторожилась Тони.
— Между вами что-то происходит, — пояснил Джоэл. — Я не так глуп, чтобы не заметить.
— У тебя воображение разыгралось, — легко обронила Тони.
— Значит, не скажешь?
— А для тебя это важно? — Она повернулась к нему.
Симпатичное лицо Джоэла выражало твердую решимость.
— Тони, я сам тобой интересуюсь. По-моему, я дал тебе это понять совершенно ясно.
— Ты определенно дал это понять Ферн.
— Может, я и не без греха, но Ферн я ничего не обещал. Она хорошая девушка, и очень мне нравится. Мы довольно часто видимся, но я всегда надеялся на то, что называется ударом молнии. Как это по- французски? Ты должна знать.
— Coup de foudre, — произнесла Тони с безупречным произношением.
Джоэл испытующе взглянул на нее.
— Наверно, тебе здесь скучно после всего, что может предложить Европа?
— А тебе не скучно?
— Я не хотел бы жить нигде больше.
— Я тоже.
К тому времени, когда они прибыли на берег Ибисова Ручья, там уже собралась толпа любопытных. Многим хотелось посмотреть, как объезжают молодых жеребцов. Это были дикие кони из буша, привыкшие считать огромные открытые равнины своей территорией. В табуне насчитывалось голов тридцать. Берну и его работникам стоило немалого труда собрать молодняк в загон. Сейчас он занимался гнедым жеребенком: водил перед его носом старым джутовым мешком.
Джоэл тут же направился к Кейт и Керри, которые сидели на ограде рядом с Андрея, закутанной поверх большой соломенной шляпы в шарф. На лице у нее были видны одни огромные солнечные очки. Все трое приехали на джипе задолго до Тони и Джоэла. Более двадцати человек бродили по территории. Тони сразу же узнала Перки Паркинса, скотовода-полукровку, замечательно обращавшегося с лошадьми. Хотя ему не было и тридцати, он считался таким опытным специалистом, что остальные скотоводы-аборигены называли его «стариком» — в знак уважения. Паркинс прибыл сюда со всем семейством. Люси, жена Перки, сидела в прохладной тени деревьев с грудным ребенком на руках и пятилетним Ноэлом, вертевшимся вокруг матери. Ноэл был очаровательным малышом с ярко-синими глазами, как у отца, на загорелом шоколадном личике. Люси уже несколько лет работала в доме Бирсфордов под началом Брайди.
Тони хорошо знала ее и подошла поздороваться, полюбоваться детьми и поговорить с Ноэлом, который был явно разочарован тем, что мать не отпускает его от себя. Ему, конечно, хотелось сидеть со всеми на ограждении, но жеребцы иногда вырывались на свободу и тогда представляли большую опасность.
Люси просияла от удовольствия. Тони наклонилась, сказала несколько ласковых слов ребенку у нее на руках, пухленькой девчушке с огромными блестящими черными глазами, как у матери.
— Можно, я пойду и сяду с вами, мисс? — заныл Ноэл, ухватившись за руку Тони.
— Я тебе уже сказала, что нельзя, — предупредила мать.
— Хочу видеть папу.
— Тебе его и так видно. Тони сжалилась:
— Я подержу его за руку, Люси, если не возражаете. Мы постоим у ограды.
Люси с любовью взглянула на сынишку и добродушно улыбнулась.
— Ну ладно, только веди себя хорошо, сынок. Не дай Бог, что-нибудь случится.
— Все будет в порядке, Люси, — заверила ее Тони.
— С Ноэлом всегда что-нибудь случается, — усмехнулась мать.
— Мистер Бирсфорд учит папу. Он говорит, что папа лучше всех, — гордо заявил мальчик, семеня рядом с Тони.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась та, крепко держа его ручонку в своей руке. — Умение обращаться с лошадьми — дар Божий.
Берн все еще занимался с жеребенком, никогда не знавшим уздечки или пут. Теперь ему помогал Перки.
— Молодец, папа! — крикнул мальчик, увидев отца.
— Тише. — Тони наклонилась к нему. — Ты же не хочешь, чтобы жеребенок заволновался? Он и так напуган.
Словно в доказательство, жеребенок встал на дыбы и побежал по кругу, поднимая облако мелкой красной пыли. Перки бросил лассо и затянул его на шее животного, хотя веревка начала выскальзывать из его рук, обтянутых перчатками.
— Ну, давай, успокойся, — приговаривал он, — мы тебя не обидим. Мы же твои друзья.
— Он не готов к дружбе, Перки, — подал голос Джоэл.
Гнедой бил копытами, к нему шагнул Берн, продолжая осторожно помахивать мешком, который начал привлекать внимание животного. Наконец Берн протянул руку, чтобы потрепать его по шее. Он что-то говорил жеребцу, мягко, с любовью. Животное отреагировало как по волшебству. Молодой конь затих, и Берн начал поглаживать его бока, продолжая успокаивать.
Пока Берн гладил животное, Перки взнуздал его. Жеребенок стоял совершенно спокойно, не испытывая никакого неудобства или страха. Берн присел на корточки, привязал еще одну веревку к
