Восхитительная

Лора Смайт находится в отеле «Оникс-Астория» и к ней приставлен частный детектив, который охраняет ее от нежелательных посетителей и представителей прессы.

Вдруг в конце недели все лондонские вечерние газеты одновременно Подняли шум: «Лора Смайт исчезла!», «Где искать Восхитительную?», «Красавица сбежала! Куда?».

Как выяснилось, Лора Смайт покинула «Оникс-Асторию» ночью, когда даже бдительного Уиллерби на часок сморил сон. Она взяла такси до Голборна, оттуда на другом такси доехала до Бейсуотера, но дальше все следы терялись. «У нее был очень подавленный вид, — рассказывал водитель одного такси, — а лицо девушка закрыла вуалью, как будто не хотела, чтобы ее узнали».

Похоже на то, что для Фаберже и других руководителей фирмы «Черил» бегство Лоры Смайт было полнейшей неожиданностью. Толпа журналистов бросилась в ее бывшую квартиру в Саут-Кенсингтоне, где их гостеприимно встречала обрадованная Пенелопа, которой очень нравилось такое внимание со стороны прессы. Однако Лоры там не было. Нет, она даже не заходила. Нет, Пенелопа понятия не имела, куда она могла деться. О, она всегда была такая — никогда не знаешь, чего от нее ждать…

Тогда репортеры накинулись на самого Пола Дарка, считая, что девушка могла зайти к нему или связаться с ним каким-то другим способом. Дарк хмуро заверил их, что не видел Восхитительной около двух месяцев и он последний человек, к которому она захотела бы обратиться. Потом в свою очередь задал несколько вопросов. Удалось ли им что-то узнать, а если так, то что именно? Какие мотивы привели к бегству девушки? Но представители прессы не проявили большого желания к разговору.

— Если б у нас были факты, мы бы о них написали, — сказал один репортер. — Все молчат, точно онемели. Все, что у нас есть, — одно-два предположения и полный мешок догадок. Мы уже было полезли в медицину, но все эскулапы говорят разное. Но если немножко пошевелить мозгами… — он умолк и нерешительно с некоторым опасением взглянул на хмурое лицо Дарка.

— Ну-ну?

— Начался обратный процесс. Ее красота слазит с нее, как мертвая кожа. Поэтому она и забилась куда-то в уголок, словно раненый зверь. Спряталась от всего мира, пока не утихнет поднятая вокруг нее шумиха.

Дарк сердито посмотрел на него.

— Так почему же вы не оставите ее в покое, не перестанете охотиться за ней? Если она в беде, ей нужна помощь, а не травля и шум.

Репортер пожал плечами.

— Она — легенда, которая принадлежит всем. И вы, мистер Дарк, знаете это не хуже меня. Вы всем открыли, как Рафф создал ее, так что вряд ли можете возражать против того, чтобы мы рассказали, как вы ее погубили.

В течение нескольких следующих дней Дарка все больше охватывали беспокойство и раздражение. Его ошеломленный разум пытался бесстрастно оценить положение, но спокойно размышлять Дарк не мог. Все его мысли беспорядочно кружились вокруг неподвижного, словно окаменевшего образа Мэри Стенз, который серым безликим пятном все время стоял перед его глазами, и Дарк не осмеливался прибавить к нему ни одной живой черточки. Это был навязчивый страшный кошмар, преследовавший его днем и ночью, даже тогда, когда он ненадолго забывался в тревожном сне.

Наконец в субботу одно американское информационное агентство передало официальное сообщение из Голливуда:

«Дирекция кинокомпании «Парагон» объявила, что действие контракта, подписанного компанией с мисс Лорой Смайт, временно прекращено, до полного расследования некоторых обстоятельств, связанных с косметической фирмой «Черил». Следует ожидать, что и другие кинематографические, телевизионные и рекламные компании, имеющие деловые отношения с мисс Смайт, примут подобные меры».

«Конец, — грустно вздохнул Дарк. — Для Лоры Смайт это все равно, что смертный приговор. И это, несомненно, моя вина. Опубликовав свой репортаж, я разрушил ее карьеру, а возможно, и красоту. Да, но в то же время я разрушил и свою карьеру. Какие бы ни были последствия, я не мог поступить иначе — таковы уж правила игры. Особенно в один из тех переломных моментов, когда человек должен сделать выбор между добром и злом, зная, что от этого решения зависит не только его собственное будущее, но и будущее другого человека. И все-таки считаю, я поступил правильно, и уверен, если бы время потекло назад и я мог начать все сначала, то поступил бы так же. Разве это не самая лучшая проверка моральных критериев, когда человек совершенно сознательно готов повторить какой-то поступок, заранее зная, какими страшными последствиями он грозит?..»

Но ощущение моральной правоты не уменьшило его подавленностн, к которой примешивалось горестное сознание собственной беспомощности. Он налил себе полный стакан виски и закурил сигарету. Потом хмурым невидящим взглядом уставился в окно, на серую улицу внизу.

«Все возвращается назад, к самому началу, — думал он. — К той неприметной девушке в мешковатом голубом платье, девушке с нездоровым желтоватым лицом и темно-каштановыми волосами. «Я должен сказать, мисс Стенз, что мы не предлагаем вам постоянной работы в редакции «Наблюдателя». Речь идет, скорее, о временном журналистском поручении…» Третьеразрядная актриса-неудачница, которая в перерывах между редкими эпизодическими ролями зарабатывала на жизнь неумелым печатанием на машинке и с удовольствием согласилась на этот косметический опыт, надеясь, что он даст ей возможность выбиться в люди и получить красоту. «Я подумала, что этот опыт должен… ну, может сделать девушку красивой…» Отец-австриец, умерший во время войны, брат — в Канаде и сестра в Беркенхеде, да еще алкоголичка мать, которая напивается до потери сознания в своей крохотной квартирке в Бейсуотере…»

Вдруг ход его мыслей прервался. Он допил виски и опять наполнил стакан.

— Бейсуотер… — произнес он вслух. — А что если…

Дарк встал и начал нервно расхаживать по комнате, не в силах справиться с беспорядочным потоком мыслей.

«Вполне возможно… — говорил он себе. — Ведь именно там ее в последний раз видел водитель такси. Растерянная и никому не нужная, она, похоже, только туда и могла забиться — в единственное место, где ее никто не потревожит, поскольку адрес знают только брат в далекой Канаде — до него не доберешься — и сестра в Беркенхеде, которая наверняка будет молчать. Да еще, наверное, Пенелопа — она тоже вряд ли что-нибудь скажет…»

Так он размышлял еще минут десять, затем быстро накинул плащ и спустился вниз к машине.

Неприкрытая враждебность, которая светилась в зеленых глазах Пенелопы, не предвещала ничего хорошего. Пышная золотистая прическа девушки сбилась набок, а ее губы, обычно яркие и приветливые, были не накрашены и крепко сжаты. Она стояла пепел пустым камином в своей жалкой квартире, воинственно расставив ноги, насколько позволяла узкая черная юбка.

— Садитесь, мистер Дарк, — холодно пригласила она. Он не воспользовался приглашением и, держа руки в карманах плаща, хмуро смотрел на девушку.

— У меня было время обо всем подумать, — сказал он. — Что сделано, того не вернешь, но она нуждается в помощи, и я хочу ей помочь.

— Вы считаете, что еще недостаточно сделали? — спросила Пенелопа. — Сначала вы подняли ее на вершину, а потом бросили в пропасть. Единственное, что вы можете сделать, — оставить ее в покое.

— Единственное, что я могу сделать, — предотвратить несчастье, — твердо ответил Дарк.

Пенелопа криво усмехнулась.

— Жаль, вы не подумали об этом раньше. Да я бы скорее выдала ее своре надоедливых репортеров, которые все время крутятся вокруг меня, чем вам, мистер Дарк. Неужели не понимаете, что вы самый большой враг Мэри? Она вас ненавидит.

Дарк устало вздохнул и сел.

— Да, — согласился он, — у нее есть все основания ненавидеть меня, но то, что я сделал, было решающей ставкой в игре, и она об этом знала. Это был поединок между бизнесом и прессой, между