с жужжанием приблизился к столу и нажал кнопку на скрытом пульте. Разошлись вертикальные шторы, и солнечный свет залил комнату.
Теперь Роубс разглядел посетителя, усевшегося рядом с окном. Сначала его внимание приковали лишь красные одежды, причудливо испещренные черными молниями. Фигура старичка хрупкого сложения, которому принадлежало это одеяние, была почти скрыта складками яркой переливающейся ткани. Глаза – слишком большие для бугристой головы старика – были открыты настолько широко, что казалось, век у них вообще не было.
Робот заменил вчерашние увядшие цветы на свежие, запустил кофеварку, включил спокойную музыку. Роубс остался стоять перед зеркалом, находя успокоение в надежной реальности собственного отражения. Он нервно подтягивал рукава рубахи.
– Отошли его, – произнес тихий голос.
– Пока все, – сказал президент.
Робот тут же повернулся и направился к двери.
– Я подожду снаружи, – сказал он.
Бросив взгляд на фигуру в красном, Роубс заметил легкое движение головы.
– Нет, я хочу дать тебе другое задание. Сходи в штаб и принеси последние сводки...
– Я могу запросить их для вас через компьютер...
– К черту! Я не люблю повторять по нескольку раз, я не люблю, когда мне возражают! Я приказал тебе сходить в штаб. Делай, что велено!
– Я не возражал, господин президент. Я лишь действовал в соответствии с программой и предлагал вам наиболее рациональный способ получения информации...
– Да, да. – Роубс заметил, что покрылся потом. Теперь придется менять рубашку! – Извини, что повысил голос. Военные фильтруют все, что ко мне идет. Я хочу, чтобы сводки отражали действительное состояние.
– Мне надо будет воспользоваться вашим кодом доступа, сэр.
– Так воспользуйся, черт бы... – Президент осекся. Он ругался с машиной. Очень плохо. А все это записывается для грядущих поколений.
Робот с жужжанием открыл дверь.
– Спасибо, – довольно неубедительно сказал Роубс.
– Не забудьте о пресс-конференции, господин президент. 12 часов. Извините за упущение, сэр: я не принес вам галстук.
Робот изменил курс. Развернувшись на колесиках, он направился в гардеробную.
– Я передумал, – торопливо сказал Роубс. – Мне нужен галстук... голубой по краям, а к середине переходящий в фиолетовый.
Робот развернулся
– Такого в вашем гардеробе нет, сэр.
– Неужели? Тогда тебе придется выйти и поискать такой. На углу Свободы и Пятой есть галантерея...
– Хорошо, господин президент.
Робот выскользнул из комнаты. Дверь за ним закрылась. Роубс коснулся пульта управления, и дверь заблокировалась. Сейчас ему требовалось полное уединение – насколько это возможно для высокопоставленного деятеля. Его телохранители, конечно, могут войти сюда в любой момент. Кстати, надо отдать распоряжение и им.
Он подошел к столу, бросив неуверенный взгляд в сторону неподвижной красной фигуры у окна, сел в кожаное кресло и вызвал охрану. На видеофоне появилось изображение женщины в форме, с безжалостным лицом.
– Слушаю, мистер президент.
– У меня в кабинете посетитель. Я включил блокировку. Не хочу, чтобы мне мешали.
Женщина отвела глаза в сторону и взглянула на экран справа от нее.
– К нам не поступало сигнала о том, что кто-то входил в ваш кабинет, господин президент. – Подбородок у нее дрогнул, она снова отвела взгляд и начала потихоньку передвигать руку по столу. – Надеюсь, все хорошо, сэр.
– Все замечательно! То есть... я хочу сказать, все хорошо, что хорошо кончается.
Он вовремя вспомнил, что надо произнести правильно условную ответную фразу. Иначе в считанные секунды он оказался бы в окружении команды охранников. Роубс достал из кармана платок и промокнул лоб. Придется подправлять грим.
– Все объясню потом. Благодарю вас.
– Да, господин президент.
Изображение на видеофоне растаяло вместе с голосом женщины. Роубс смотрел на пустой экран, стараясь как можно дольше не отрывать от него глаз.
– Вы нарочно это сделали! – произнес он глухим голосом. – И оделись так нарочно! Зачем вы со мной так поступаете?
Он сжал кулаки, не отрывая рук от поверхности стола.
– Это лишь маленькая забава старого человека, мой дорогой. У меня нынче так мало удовольствий. Ты ведь не станешь лишать меня права иногда безобидно шутить?
– Шутка, из-за которой вас чуть не пристрелили! Роубс вдруг ощутил гнев. Сегодня ему и так предстоят три нелегкие встречи, а тут еще приходится как-то изворачиваться, чтобы успокоить охрану.
– Едва ли.
Старик зашевелился и повернулся прямо к Роубсу.
Президент поднял голову, решив смутить старика взглядом, выказать властность. Но солнце было слишком ярким. Роубс не мог разглядеть лица старика, потому что свет окружал его. Глаза у него заслезились, и он снова опустил лицо на сжатые кулаки.
– Я понимаю тебя, Питер, понимаю, – участливо сказал старик. – Ты всегда склонен к преувеличениям, когда находишься под влиянием стресса. Я делаю на это скидку. Ведь у тебя промелькнула мысль – позволить роботу убить меня? Уверяю тебя, дорогой, я ничуть не обиделся.
Кулаки у Роубса вдруг разжались, в руках появилась слабость.
– Я... прошу прощения, Абдиэль. Это проклятое вторжение...
– ... которое, как мы с тобой знаем, вовсе не вторжение. Скорее приглашение, согласен? Полагаю, наш разговор не записывается.
– Боже упаси! – содрогнулся Роубс.
– Бог думает о вещах поважнее. Если позволишь...
Абдиэль поднял правую руку. Лампочки в зеркале погасли, потухла настольная лампа. Кофеварка отключилась в разгар работы, музыка умолкла.
– Что вы сделали? – Роубс встревоженно огляделся вокруг.
