– Хорошенькое дельце. За какое-то пресс-папье! «Миледи! Возьмите это в руки», – предложил ей чей-то голос.
Это говорил не адонианец. Это был голос Сагана.
Мейгри содрогнулась. Его слова стрелой пронзили ее тело. Она со страхом оглянулась, ожидая увидеть, как он выходит из стены.
Она медленно протянула руки, прикоснулась к хрустальному кубу и подняла его.
Впрочем, она была не совсем одна. Очевидно, здесь еще оставались Боск и Снага Оме, хотя они казались ей такими же далекими, как солнце Ласкара. Она едва заметила, что они оба вскочили, как только она подняла бомбу. Боск на что-то жаловался, кому-то угрожал. Снага Оме, похоже, его увещевал. Мейгри почти не разбирала его слов. Ей было все равно, что он говорит. Она слышала лишь голос у себя в голове, внутри всего ее существа.
«Знаете ли вы, что держите в руках, миледи?»
– Нет.
«Подумай, Мейгри, вспомни стародавние времена. Цвет, кварк, красота... смерть».
Пвет, кварк, красота, смерть – странное молитвословие.
И тут она поняла. Ее пальцы потеряли чувствительность. Оцепеневшая, похолодевшая, она продолжала удерживать куб лишь от отчаяния.
Цветовая бомба. Свертывающая пространство бомба.
Уже давно существовала теория о том, что, если кварки в атоме раздвинуть, а цветовую связь, удерживавшую их между собой, растянуть до предела, пространство между ними может быть свернуто таким образом, что, если кварки вновь отпустить, они устремятся назад и столкнутся, полностью уничтожая материю и выделяя чистую энергию.
Это напоминало тот принцип, по которому тела могли двигаться быстрее скорости света. Но была у этой теории и темная, зловещая сторона. Начало взрыва приведет в действие цепную реакцию. Аннигиляция распространится мгновенно. Теоретически взрыв должен остановиться... рано или поздно... далеко в космосе, где вся материя состоит из единственного атома в безграничном вакууме. Но до этого в огне погибнут целые солнечные системы. А кое-кто из ученых – в основном из жалостливых либералов – предполагал, что высвобождаемые страшные силы могут прорвать дыру во вселенной, в одно мгновение полностью уничтожив всю галактику. Получится прореха в непрочной ткани творения.
До сих пор ни на кого не снизошла благодать – или проклятие – в виде безрассудства, дерзости, средств и способностей, необходимых, чтобы разработать такую бомбу. Король Старфайер не разрешал этим заниматься, даже слушать не хотел. Президент Роубс предположительно зондировал Конгресс, пытаясь выбить средства для исследований и разработок, но вышеупомянутые либералы подняли такую бучу в прессе, что Конгресс неизменно голосовал против.
Роубс мог бы протолкнуть проект под предлогом галактической безопасности, но научное сообщество и пресса не упустили бы такой возможности наброситься на него.
Саган – другое дело. Командующий приобрел такую власть, обладал таким богатством и военной мощью, что мог послать Конгресс к черту.
А теперь у него есть для этого средство.
«Скорее, – подумала Мейгри, – оно есть у меня».
Безраздельная власть. Бразды правления галактической империей. Жизнь... и смерть... триллионов и триллионов. Et tibi dabo cloves regni caelorum. Она держала в руках ключи от царства небесного.
«Да, миледи, у вас в руках безраздельная власть. И как вы жаждете ее! Может, шрам у тебя на лице, но он куда глубже. Он проникает в душу!»
Шрам. Изъян. Пагубный изъян. Пятно на Королевской крови. В ней, рожденной и взращенной, чтобы править, способность воспользоваться властью стала потребностью, потребность переросла в желание, а желание опустилось до вожделения.
– А почему я не должна править? – спросила Мейгри, сжимая хрустальный куб, поглаживая пальцами гладкие прохладные грани, острые, колючие вершины. – Я бы восстановила монархию. Мое правление стало бы честным, справедливым, мудрым. Я наставляла бы Дайена, вырастила бы из него короля!
У нее перед глазами мелькнула яркая, чистая, холодная искра, остудив жар ее крови. Звездный камень, Звезда Стражей, символ клятвы служить королю, а не становиться им.
– Наверное, мне следует уподобиться Галадриэлю из старинной книги, – горько сказала она. – «Уменьшиться и отправиться на запад». Нет, милорд! Хоббит дал мне кольцо, и, Богом клянусь, я им воспользуюсь!
«Вы забываете, миледи, что лишь я обладаю источником энергии, способным привести в действие это оружие, и лишь мне известен код, который начнет реакцию».
Логично. Саган снабдил Оме теорией, замыслом, позволил адонианцу сделать бомбу, но было бы глупо со стороны Командующего дать Оме в руки возможность ее взорвать. Источник энергии, которым может воспользоваться один Саган, к которому лишь он имеет доступ. Нетрудно было об этом догадаться, как только она смогла рассмотреть это оружие.
Что же касается кода, то он практически недоступен никому, кроме нее. Символы на клавиатуре заменяют, возможно, другие символы. Какие? Какие угодно: цифры, буквы, ноты. Можно запрограммировать компьютер на случайный поиск всех возможных вариантов и найти искомый, но это займет не одну жизнь, поскольку использовать придется все известные в галактике языки, все системы счисления.
И тут Мейгри поняла. Во всяком случае, она постигла ключ к коду, а поскольку ей это известно...
– В уме вам не откажешь, милорд. Забытый поэт, писавший на забытом языке. Но есть человек, который помнит. Я помню, милорд. Я помню и знаю этого поэта, поскольку в последнее время вы о нем вспоминали. И, зная поэта, нетрудно будет найти стихотворение...
Саган не ответил, но, ощутив его сомнение и замешательство, она поняла, что не ошиблась.
А потом он исчез. Он не потерпел поражения. Она не сомневалась, что у него есть ход в запасе. Но сейчас она владела инициативой, она выигрывала. Это было бодрящее и в высшей степени необычное ощущение.
Боск продолжал что-то говорить. Мейгри постепенно начала осознавать его присутствие и возвращаться к окружающей ее реальности. У него покраснело лицо, он кричал, но не смел к ней притронуться.
Над ней витали могущество и величие Королевской крови, охраняя ее наподобие силового поля, потрескивающего и искрящегося. Если бы она захотела, то могла бы прибегнуть к этой энергии, обрушить здание на голову Оме. Расплавить проводку! Она могла расплавить камень, испепелить плоть!
Снага Оме, напротив, был хладнокровен и держал себя в руках, хотя пристально за ней наблюдал.
И только теперь до Мейгри дошло, что она обладает и звездным камнем, и бомбой.
– Я могла бы уйти и с тем и с другим, – сказала она адонианцу. – Оставить вас ни с чем. В конце концов, вы этого заслужили, пытаясь обмануть милорда.
