Нола выскочила из боковой двери, на которой висела табличка «Вход воспрещен. Только по спецпропускам». Таск схватил ее за руку, когда они проходили мимо.
– Как он выглядел?
– Фантастика! Как всегда.
– А что слышно нового?
Нола покачала головой.
– Собралась толпа. Поступили донесения о том, что начались беспорядки.
Они дошли до лифта. Здесь дежурили два центуриона, не пропускавшие посторонних. Дверцы лифта открылись. Агис приказал своим людям войти первыми в кабинку. Следом за ними в кольце вооруженных охранников вошел Дайен. Таск и Нола вошли тоже. Дверцы плавно закрылись, отрезав тех, кто находился в кабинке, от шумного коридора. Внутри звучала чертовски веселая музыка.
– Наверное, по дороге на космодром на улицах города миллионные толпы людей, – негромко произнесла Нола.
Лифт заскользил вниз. Центурионы стояли, как колонны, вокруг своего короля с устремленными вперед глазами и бесстрастными лицами.
– Я понимаю, как важно для Его величества показываться на людях, – произнес убитым тоном Таск. – Понимаю, что надо поместить фотографии об этом в вечерних выпусках новостей. Но от всего этого...
– Опять ты за свое, – сказала Нола.
– За что за свое?
– Говоришь сам с собой.
– А меня никто не слышит.
– Не волнуйся за меня, Таск, – Дайен ободряюще улыбнулся своему другу из-за живой ограды затянутых в доспехи центурионов.
Таск увидел эту улыбку, но еще он увидел, какое бледное у Дайена лицо под румянцем, наложенным гримером, складки по углам рта, опущенные плечи. Возбуждение покинуло юношу. Он выглядел усталым, почти обессиленным.
Черт побери, еще бы ему не быть усталым! Последнее время он жил буквально на поле боя, подумал с горечью Таск.
Уорден верно заметил: каких-то несколько месяцев назад Дайен был обыкновенным парнем, не знал, что он король, жил себе на далекой провинциальной планете с воспитателем Платусом Морианной, пацифистом и атеистом. Таск иногда гадал, кем бы стал парень, если бы в ту роковую ночь не появился лорд Саган? Торговал бы какой-нибудь мелочью? Был бы добропорядочным семьянином с кучей детишек?
Нет. Таск украдкой снова посмотрел на Дайена. Ведь в его жилах кипит Королевская кровь, он одержим жаждой власти, желанием повелевать, управлять, контролировать, защищать – все это он унаследовал от своих предков. И они все равно дали бы о себе знать – так или иначе. Это судьба. Удел. «Мандат, полученный с небес».
За одну ночь Дайен стал «сенсацией галактики». Романтичный, молодой, красивый. Он был окутан тайной, что делало его еще более привлекательным. Убийство Снаги Оме, слухи о страшном смертоносном оружии, перемена, происшедшая с лордом Саганом, благодаря которой он из жестокого преследователя превратился в заботливого отца-наставника, внезапное появление и столь же внезапное исчезновение леди Мейгри... Пресса буквально сходила с ума от всего этого.
Лифт плавно остановился. Через какое-то время дверцы откроются. Все застыли в напряжениии. Дайен распрямил плечи, убрал с лица свои рыжие волосы, как будто согревшись внутренним огнем. Челюсти сжались, усталые складки в уголках рта исчезли. На губах вновь заиграла очаровательная улыбка, синие глаза вспыхнули ярким светом.
Таск, наблюдавший, как Дайен через силу пытается вернуть себя к жизни, готов был расплакаться.
Дверцы лифта раскрылись, Дайен вышел из кабинки, Таск – следом за ним по одну сторону, Нола – по другую. Центурионы обступили их. Журналисты рванулись навстречу. Замигали фотовспышки, зазвенели голоса людей, что-то выкрикивавших в адрес короля. Центурионы с привычной легкостью прокладывали путь в толпе, их действиями руководил Агис. Они делали это не одну сотню раз. Его величество должен продвигаться вперед, должен находиться в безопасности.
Таска совсем затолкали, его пинали со всех сторон, наступали ему на ноги, он с тоской вспоминал те дни, когда служил наемником, и в его обязанности входило лишь одно: обеспечивать противоракетную оборону..
Дайен махал рукой, улыбался, делая вид, что не слышит сотни вопросов, которые задавали ему. Таск шел наперерез толпе, то и дело повторяя «Никаких комментариев не будет», пока ему не отказал язык. Он остановился лишь один-единственный раз, чтобы освободить Нолу из объятий какого-то репортера, предлагавшего ей стать совладелицей небольшой планеты, на которой отдыхали обитатели галактики, в обмен на ее услуги: она поделится с ним информацией из «личной жизни» Дайена.
Центурионы проследовали через вестибюль, выложенный мрамором и стальными пластинами, на удвоенной скорости, стараясь не затоптать репортеров, и открыли двери из стали и стекла, сквозь которые лился яркий солнечный свет.
Король со своей свитой вышел на подиум с мраморной колоннадой. Толпа приветствовала Дайена громкими криками. Таск на какое-то мгновение остановился, чтобы привыкнуть к ослепительному солнечному свету, обвел взглядом центурионов, убедился, что они заняли свои места. Моргая, он посмотрел вниз, на длинный марш мраморных ступеней, по которым им предстояло спуститься, прежде чем сесть в лимузин, ожидавший их у подножия лестницы.
– Дерьмо, – сказал Таск и добавил еще несколько нелестных эпитетов для вящей убедительности.
Рядом с ним шел Дайен, который тут же насторожился.
Тысячи людей толпились на ступенях, их оттесняли полицейские, охранники телевидения и прочие блюстители порядка, которых удалось поставить под ружье на этой планете. Еще тысячи людей гроздьями висели на окнах, стояли на крышах соседних домов.
Таск привык к таким скопищам, люди были для него муравьями, на которых и внимания не стоило обращать. Рассердило его происходившее на ступенях, и он принялся костерить всех и вся, пуская в ход такие проклятия, что мог привести в ужас многолюдную толпу.
– Какого дьявола они это допустили? – неистовствовал Таск. – Ведь их, скотов, предупреждали! Твердишь остолопам, твердишь...
– Таск, – перебил его Дайен, – прекрати. Это люди Роубса нарочно подстроили. Ясно как Божий день. Они хотят поглазеть, как я выйду из этого положения.
– Из какого еще положения?
– Сойду вниз по лестнице через толпу, – ответил Дайен.
На ступенях, прямо на пути следования короля, лежали, сидели и стояли нищие. Слепые, заслышав крики приветствия, протягивали руки, клянча милостыню, ощупью хватались за руки центурионов. Глухие, моля о спасении, вопили, не слыша собственного голоса. Хромые и скрюченные пытались подняться с тряпья, на котором они лежали. Умирающие дети, которых держали на руках их обезумевшие родители, протягивали букетики цветов, стиснув их в своих хилых ручонках. Все убогие и калеки, пред которыми оказалась бессильна современная медицина, стояли в ожидании чего-то более надежного, в ожидании чуда.
Таск собрался с силами:
– Агис, ни секунды ни мешкайте, поставьте своих людей по обе стороны от короля. Если кто-нибудь попытается перегородить проход, убирайте его. Но будьте как можно более вежливыми – эти чертовы роботы-камеры фиксируют каждое ваше движение. И тем не менее убирайте всякого, кто встанет на вашем пути.
Дайен подал знак.
– Пошли!
И начал спускаться. Толпа, сдерживаемая полицией, вздымалась, как морской прибой, колыхалась и ревела. Но этот шум не мог заглушить мольбы и стенаний, страстных молитв тех немощных и умирающих, которым разрешили пройти вперед. Король улыбался и махал рукой, но Таск заметил, что улыбка у него вымученная, синие глаза потемнели, как мрачное небо Вселенной. Он со своими центурионами напоминал похоронную процессию, двигавшуюся вниз. Спуск в преисподнюю, и тот показался бы приятней.
Центурионы отлично справлялись со своим делом. Памятуя о тысяче электронных глаз, предназначенных транслировать эту сцену для миллионов зрителей, они с чрезвычайной осторожностью отстраняли с пути слепых, отодвигали тряпье калек, поднимали с земли детишек и отдавали матерям.
Дайен спустился до середины лестницы. Просьбы сменились воплями горького разочарования, молитвы – проклятиями. У Дайена участилось дыхание, он облизывал пересохшие губы. Таск неотступно шел рядом с ним. И вот они почти у подножия лестницы. Охранники стояли у машины, распахнув дверцу. Водитель – за рулем, готовый включить двигатель.
И тут от толпы отделилась девушка. Обойдя центурионов, она было бросилась к Дайену, но дорогу ей преградил могучий Агис, закованный в сталь. Он схватил ее, но, увидев, как она осела в тисках его рук, он ослабил железную хватку. Она тут же как ртуть выскользнула из его объятий и рухнула на холодный камень в ноги Дайену.
– Не стрелять! – скомандовал Старфайер, увидев, что центурионы нацелили свое оружие на девушку.
Мудрое решение, подумал Таск, представив, как эту сцену обыграли бы телевизионщики.
Девушка стояла перед Дайеном на коленях, в мольбе воздев руки в небу.
Таск посмотрел на нее, внутри у него все перевернулось, и он поспешно отвел глаза.
У нее была миниатюрная фигурка, красивые светло-каштановые волосы, а лицо страшно изуродовано. Подбежал Агис, взял ее за руку, стал оттаскивать.
– Стоп! – приказал Дайен таким голосом, какой Таску вообще не приходилось слышать у короля.
Командир в изумлении взглянул на Дайена.
– Отпусти ее, Агис, – приказал король.
Командир нехотя подчинился. Откуда-то вынырнул проворный репортер. Один из центурионов вырвал из его рук камеру, бросил на мраморные ступени, и та со стуком покатилась вниз. Толпа подхватила камеру и тут же разнесла ее на части.
Девушка ни на кого не обращала внимания – ни на репортера, ни на охранника. Своим подбитым уцелевшим глазом она смотрела на короля. Таск старался удержать охрану, рвавшуюся к ней. Он когда-то все это видел... или ему казалось, что он уже видел.
