- Да, Уайатт сыграл хорошо.
Кэндис разозлилась. Она встала, скрестила руки на груди и сердито спросила:
- И чего ты от меня ждешь, Дэн Донован? Мне что, надо встать на колени? Умолять о прощении? Может, мне надо пройти тест на знание бейсбола, чтобы ты убедился, что я стою твоего внимания?
Кэндис сама себе удивлялась - она всегда была исключительно сдержанной и уравновешенной особой, но сейчас ее просто несло, и чувства, бурлившие в душе, неудержимо рвались на поверхность.
- Ты сам сказал мне прийти, когда я буду готова. Так вот я здесь!
Кэндис осеклась, услышав свой собственный резкий голос. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
- Прости, - сказала она. - Последнее время я с трудом владею своими эмоциями. И в голове полная сумятица.
- Как поживает твоя матушка? - осторожно спросил Дэн.
- Не знаю, - отозвалась Кэндис. - Она не звонила с того дня, как я выставила ее из своего дома.
- Ты выставила Ханну?
- Ну, я не брала ее за шкирку и не пинала под зад… хотя очень хотелось. - Кэндис мечтательно улыбнулась, вспоминая тот момент. - Но я попросила ее уйти и сказала, что с этого момента сама буду решать, как мне жить.
Донован рассматривал Кэндис с озадаченным видом, словно не мог до конца поверить в услышанное.
- И одно из этих самостоятельных решений касается тебя. - Кэндис вдруг смутилась и замолчала. Ужасная мысль пришла ей в голову: а что, если он передумал?
Донован подошел к Кэндис и сел рядом с ней на скамью. Некоторое время они просто сидели, глядя на поле.
- Я поражен, - заговорил, наконец, Донован. - Я так рад, что моя девочка, наконец, нашла в себе силы стать взрослой.
Он улыбнулся, взял ее за руку и поцеловал костяшки пальцев. Кэндис молчала, потому что могла только дышать - слезы заструились по щекам.
- Почему ты плачешь? - встревоженно спросил он. Кэндис покачала головой, хлюпнула носом, смущенная своими эмоциями, которые никак не соглашались оставаться внутри.
- Прости, - сказала она. - Не знаю, что со мной. То я бешусь, то плачу. Я чуть не разбила телефон, потому что пришлось подождать на линии две минуты. А вчера читала на ночь стихи - так наволочка была насквозь мокрая от слез.
Донован поднял голову и внимательно посмотрел на Кэндис.
- Значит, ты не можешь управлять своими эмоциями? - переспросил он.
- Не могу, - кивнула Кэндис, шмыгая носом. Слезы продолжали струиться по щекам. - И меня тошнит. Иногда я чувствую себя такой разбитой, что с трудом могу встать с кровати.
- А еще что-нибудь необычное происходит? - осторожно спросил Дэн, и Кэндис поняла, что он думает о том же, о чем она. Вернее, на что она не смела даже надеяться.
- Ну… я почти ничего не ем. Но все равно толстею, - сказала она.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга круглыми глазами, потом на лице Донована расцвела совершенно невероятная улыбка.
- Нет, - прошептала Кэндис. - Это невозможно. Я бесплодна. И слишком стара.
Он прижал ладонь к ее губам.
- Не говори так. И потом, я же не эксперт. У меня всего один сын.
- Ты, правда, думаешь, что, это может быть?
- Нас в семье было семеро, и я самый старший. - Он смеялся, и в его речи опять прорезался ирландский акцент. - Мы остановимся у аптеки и купим тест… но ты можешь поверить моему опыту: в твоей печке печется моя булочка!
Глава 30
Аманда ехала домой, и постепенно настроение у нее портилось. Сначала она пребывала прямо-таки в эйфории по поводу победы Уайатта и того, как Роб поддержал ее. Но теперь, когда с заднего сиденья не доносилось ни звука и салон полнился враждебным, молчанием, ей становилось все хуже.
Она взглянула в зеркало заднего вида. Уайатт еще улыбался, переживая мысленно минуты своего триумфа, но Меган сидела с отчужденным и замкнутым видом.
- Мег, правда, наш Уайатт был сегодня на высоте? - спросила Аманда.
- Да, это было здорово, - отозвалась дочь, но личико ее оставалось мрачным, а тон буквально излучал холод.
Да что же это такое?! Неужели они так и не поймут, что заставило ее развестись с их отцом и заняться зарабатыванием денег?
- Вам понравилось, что у нас гостили бабушка с дедушкой?
- Да, это было здорово, - тем же тоном отозвалась дочь. Аманда вздохнула. Сейчас у нее не было ни физических, ни душевных сил выяснять отношения с Меган. Дома дети ушли к себе наверх, а Аманда провела вечер, обдумывая завтрашний день. Если она собирается продолжить свой бизнес, нужно найти способ заставить Сьюзи Симмонс взять обратно свои обвинения в воровстве.
Больше всего Аманду бесило то, что враждебность Сьюзи к Соланж и к самой Аманде не имела под собой никаких оснований. Отношения у миссис Симмонс и миссис Шеридан были вполне приятельские. А потом вдруг все изменилось.
Был уже двенадцатый час, когда она собралась спуститься на первый этаж, чтобы запереть входную дверь. В комнате Уайатта свет уже не горел. Аманда тихонько приоткрыла дверь и вошла. Мальчик спал, разметавшись на кровати.
Аманда накрыла сына и нежно поцеловала в теплую щеку. Дверь Меган была приоткрыта, и в коридор вырывался свет. Аманда осторожно заглянула в щелку. Дочь стояла перед зеркалом, уже одетая в ночную рубашку. Но к груди она судорожно прижимала свое выпускное платье - каскад серебряного шелка. Личико ее было так печально, что сердце, у матери заныло, и, открыв дверь, она вошла в комнату.
Их взгляды встретились в зеркале.
- Сколько туалетов тебе пришлось вымыть, чтобы заплатить за это платье? - резко спросила Меган.
Аманда подошла ближе, но Меган держала платье перед собой, словно щит.
- Мне жаль, что тебе пришлось пережить несколько неприятных минут, что все мы попали в неловкое положение, - сказала Аманда. - Но я совершенно не жалею о том, что сделала. Потому что так было нужно.
- Я так хотела это платье… - прошептала Меган. - Я… я благодарна тебе, что оно у меня было. Она взяла вешалку с кровати и, аккуратно повесив платье, убрала его в шкаф. Потом повернулась к матери и с отчаянием спросила:
- Неужели не было другого способа заработать деньги? - Сердце матери ныло, и она очень хотела прижать к себе дочку, утешить, но сейчас не нужно давать повод думать, что она извиняется за сделанное.
- Нет, Меган, не было. - Она повернулась и пошла к двери. Уже на пороге повернулась и сказала: - Если уборка домов поможет нам сохранить этот дом и покупать платья и все остальное, то я буду продолжать работать. Тебе лучше привыкнуть к этой мысли.
- Но почему папа не может вернуться домой? Я знаю, что он извинился за то, что произошло, и он не встречается больше с Тиффани.
- Детка! - Аманда в два шага оказалась рядом с Меган и обняла дочь. Но тело девочки было застывшим, и она не желала принимать ласку.
- Я хочу, чтобы папа вернулся домой, и все стало как раньше, - упрямо сказала она.
- Я знаю, детка, знаю.
И тогда Меган, наконец, расплакалась. Ее худенькое тело сотрясали рыдания, и Аманда крепко прижимала дочь к себе, принимая ее слезы, всхлипывания и жалобное бормотание.
- Больно, да? - пробормотала Аманда. - Я знаю, как это больно.
Постепенно рыдания начали стихать, но Аманда по-прежнему обнимала дочку, чуть покачиваясь, как когда-то давно.
- Я хотела бы, хотела бы, чтобы все оставалось, как было, - сказала она, отводя волосы с мокрых глаз и щек Меган. - Но все зашло слишком далеко, пойми меня. Я не смогу снова жить с твоим отцом. Случилось то, что не склеить, не починить.
- Но…
- Но твой папа остается твоим папой, он тебя любит и никуда не денется. И ты, и Уайатт можете проводить с ним столько времени, сколько захотите.
Некоторое время мать и дочь молча смотрели друг на друга, потом Меган сделала шаг назад, высвобождаясь из рук матери, и отвернулась. Аманда расстроилась, но повернулась и пошла к двери.
- Я пойду запру входную дверь, - сказала она, вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.
На следующее утро Аманда почувствовала, что ей чего-то не хватает. Было очень странно знать, что не нужно перевоплощаться в Соланж и спешить к Менковски для уборки. Аманда приняла душ, оделась и заправила кровать. Потом села к туалетному столику, чтобы накраситься. Взгляд ее упал на темный парик и блестящие серьги Соланж. «Жаль, что я не такая яркая», - сказала себе Аманда. Потом мысленно укорила себя за глупость. Не нужно надевать парик и делать яркий макияж, чтобы обрести решительность Соланж. Все, что нужно, есть в душе самой Аманды, и уж она постарается, чтобы сегодня ее бойцовские качества проявились в полной мере.
Она спускалась по лестнице и вдруг почувствовала запах свежесваренного кофе. Аманда застыла на ступеньках и услышала шепот из кухни.
- Вынимай вафли из тостера, придурок! Они сгорят!
- Не указывай мне, что делать! То, что ты умеешь подогреть сироп в микроволновке, не делает тебя шеф-поваром.
Аманда с удивлением взглянула на часы - нет еще и восьми, но дети уже встали и даже развили какую-то подозрительную деятельность. Что бы это значило?
- Давай быстрее, - зашептала Меган. - Мне кажется, она идет. Я слышала, как скрипнула дверь.
Аманда выждала еще некоторое время, прислушиваясь. Когда беготня и возня на кухне затихли, она спустилась вниз и застыла в дверях. Стол оказался накрыт лучшей скатертью, которая обычно вынималась из шкафа только по праздникам. На столе был сервирован один прибор, но зато по всем правилам: льняная салфетка, серебряные приборы и фарфор. Посреди стола красовалась ваза, полная свежих, явно только что срезанных цветов. Подле тарелки лежала утренняя газета.
- Сегодня чей-то день рождения? - спросила Аманда. Меган толкнула брата, и Уайатт выступил вперед. Оба они были в пижамах, но через руку мальчик перекинул полотенце на манер официанта, а на его круглом личике фломастером были нарисованы усы.
- Нет, мадам, - сказал он с ужасающим акцентом. - Это просто маленький знак нашей любви и… и признательности.
Он повернулся к сестре, нахмурившись, не уверенный, что он правильно выговорил трудное слово. Меган кивнула, и довольный Уайатт просиял, шагнул вперед и отодвинул стул, приглашая мать к столу. Меган принесла кофейник и важно спросила:
- Не хочет ли мадам кофе?
