– Консуэла права, я как раз собирался сказать, насколько ценю ваше сотрудничество.
– Можете не благодарить, мне это доставило настоящее удовольствие.
– Я хотел сказать еще кое-что. Я… э-э-э… хотел извиниться за тот вечер…
У Джози вспотели ладони. Он мог говорить только о поцелуе, но зачем же тогда извиняться?
– Не имеет значения. – Джози упорно смотрела вниз, якобы разглядывая что-то на земле. – Все это в порядке вещей.
– Я чувствовал себя виноватым, – он поддел камешек носком сапога.
Виноватым за поцелуй? Ничего себе «комплимент»! Джози выпрямилась и холодно сказала:
– Напрасно. Если уж кто и виноват, так это я.
– Да нет, ответственность лежит на мне. Не в моих правилах пользоваться тем, что…
– Пользоваться чем? – Она ничего не поняла. Что он хочет сказать, черт возьми? Звучит так, словно она слабоумное, беспомощное существо, не умеющее постоять за себя. И словно он имеет над ней какую-то власть, что еще более унизительно. – Почему вы думаете, что можете чем-то воспользоваться? – От этих слов повеяло еще большим холодом.
Льюк пожал плечами:
– Ну-у, вы одна проводите медовый месяц, а я знаю… Знаю, как уязвим бывает разочарованный человек.
– Минуточку, – Джози подняла руку. – Вы что, думаете, я не понимаю, что делаю?
– Я не вкладывал такого смысла. Просто я считаю, при данных обстоятельствах вы, возможно, более восприимчивы к мужскому вниманию, чем обычно. Только и всего.
– А почему вы так считаете? – Она стояла, уперев руки в бока, гневно сверкая глазами.
Льюк опять пожал плечами:
– Ну, покупая путевку на ранчо, вы собирались провести здесь время с молодым мужем. И естественно, ожидали получить здесь какие-то… какой-то… опыт. По этой причине вы, может быть, легче идете навстречу мужчине, который мог бы оправдать ваши ожидания.
– Благодарю вас, доктор Фрейд, это весьма лестный для меня анализ. Я не знала, что вы еще и психиатр.
– А-а-а-а! О-о-о-о! – Этот вой, явно человеческий, раздался у них над головой – кто-то кричал с площадки над обрывом.
– Консуэла! – выдохнул Мануэль; худощавый и жилистый, он выбежал из зарослей и, роняя на бегу собранный хворост, вскарабкался по обрыву с невиданной скоростью.
Льюк помчался следом, объятый тревогой. Консуэла давно стала для него самым близким человеком, он любил ее как вторую мать. Джози бежала следом.
Мужчины примчались одновременно; Консуэла сидела рядом с джипом, сжимая ладонью лодыжку.
– Змея укусила? – прокричал Льюк. Обменявшись с женой испанской скороговоркой, Мануэль взглянул вверх, на босса:
– Она говорит, что вывихнула ногу.
– О-о-о, – снова застонала Консуэла.
– У нас нет с собой льда? – Джози протиснулась сквозь мужские плечи.
Правильная мысль, подметил Льюк, преодолевая волнение.
– Есть, в джипе.
Джози моментально влезла в машину, нашла дорожный холодильничек и завернула пригоршню льда в бумажное полотенце.
– Вот, – сказала она, вернувшись бегом и протягивая самодельный компресс пострадавшей.
– Спасибо. – Консуэла положила лед на ногу, не переставая стонать.
– Та самая лодыжка, которую она сломала весной, – встревожился Мануэль.
– Консуэла, ты можешь встать? – спросил Льюк.
– Не знаю. Даже пробовать и то больно.
– Нельзя опираться на ногу, пока ее не осмотрел врач, – сообразила Джози. – Раз это больная нога.
– Вы правы, – ответил Льюк, – Мануэль, тебе придется немедленно везти жену в город и сделать рентген. Возьми джип. – Он протянул ключи от машины.
– А как же ночной лагерь? – простонала Консуэла.
– Не волнуйся, я все сделаю, – ответил Льюк.
– Да мы можем обойтись и без лагеря, – вмешалась Джози. – Они нас подбросят до ранчо.
– Это двухместный джип, – отрезал Льюк. – Мы все не поместимся, а нам с вами и здесь будет неплохо.
На губах экономки мелькнула тень улыбки; а может, показалось? Льюк кое-что заподозрил и нахмурился, но тут же отверг эту мысль.
