потрясла ее сильнее, чем она думала? Маскелль вновь спустилась на первый этаж и обошла его тоже, но кладовки были пусты, а плитки пола в ванной сухи. Старая Мали раскладывала куски теста на каменном полу печи.
— Воды для мытья достаточно, — снова прозрачно намекнула она Маскелль.
Маскелль не обратила на ее слова внимания.
— Риан возвращался домой этой ночью?
— Нет. — Старая Мали бросила на нее недовольный взгляд. — Он же с тобой.
— Со мной его нет.
— Что же ты с ним тогда сделала?
У Маскелль на языке вертелся резкий ответ, но она только закусила губу и спокойно сказала:
— Я позволила ему обыскать дом женщины, которая, возможно, с помощью магии убила двоих жрецов.
Старая Мали подняла глаза к небу и покачала головой.
— Да, да, теперь я понимаю свою ошибку, — бросила Маскелль. Она откинула волосы с лица. — Может быть, он вернулся в Марай и там уснул, дожидаясь меня. — Предпринять ничего было нельзя, пока она не выяснит этого.
По лестнице, спотыкаясь, спустился Растим; он сжимал голову руками, словно пытаясь не дать ей развалиться на части.
— Что за шум?
Маскелль двинулась к воротам.
— Жаль, что я тебя разбудила. Иди спать дальше, — сказала она Растиму, но в этот момент заметила, что калитка, ведущая к берегу канала, распахнулась. Маскелль неохотно остановилась.
«У меня нет времени на гостей!»
У ступеней ведущей к воде лестницы покачивалась барка Посланника Небес, и молодой жрец помогал старику выйти на берег. Маскелль выругалась себе под нос, но ведь нельзя же не обратить внимания на главу ордена Кошана, когда он наносит тебе визит, — каковы бы ни были обстоятельства. Она пересекла грязный двор и поклонилась.
Молодой жрец поставил старика на ноги, и тот двинулся к Маскелль. Растим кинулся ему навстречу, стараясь держаться прямо и не выглядеть полумертвым; старая Мали достала циновку и держала ее наготове: вдруг Посланник Небес пожелает сесть.
— Я спешу… — начала Маскелль, приблизившись к старому жрецу.
— Послушай меня! — поднял руку старый жрец.
Маскелль неожиданно обнаружила, что знает, в чем дело. То ли интуиция, то ли Предки подсказали — значения это не имело. Горло ее внезапно пересохло.
— Всем будет лучше, если он жив, — выдавила она из себя.
Растим и старая Мали с изумлением вытаращили на нее глаза.
Посланник Небес отчетливо произнес:
— Я только что получил известие от Хираны, жрицы Баран Дира. Твоего друга стражники отвели в Небесный Чертог в час утренней медитации.
Маскелль кивнула и отвела глаза.
«Риан был прав», — подумала она. Она видела теперь все ясно — так же ясно, как раньше чужие символы на Колесе.
— Это мне и нужно было знать. — Маскелль вдруг осознала, что говорить ей больно: так сильно она стискивала зубы.
Растим растерянно посмотрел на старую Мали.
— Это все из-за синтанца, — прошипела та.
— Позволь мне во всем разобраться, — обратился к Маскелль Посланник Небес.
— О нет, — улыбнулась Маскелль. — Он приложил столько усилий, чтобы завладеть Рианом, только ради того, чтобы привлечь мое внимание. Так разве могу я не исполнить его желание?
Глаза Посланника Небес сузились.
— Ты оставишь это дело мне.
Гнев Маскелль превратился в твердый колючий кристалл в ее груди. Она повернулась и двинулась к воротам. Позади раздался крик: это Посланник Небес отдавал спешные распоряжения своему молодому помощнику и лодочникам.
ГЛАВА 10
Воины повели Риана обратно к воротам в Кушор-Ан, по той самой улице, вдоль которой высились гигантские истуканы. Первая мысль, возникшая у Риана, была: его ведут в дом госпожи Марады, чтобы кто- нибудь из слуг мог указать на него и сказать: «Это он!» Если женщина воспользовалась магией, чтобы выследить вора, сопротивляться бесполезно. Однако воины миновали проход, ведущий к дому Марады, и продолжали идти по широкой улице в сторону Баран Дира.
Стражники явно были озадачены поведением Риана. Они ожидали, что он станет сопротивляться, а он спокойно пошел с ними. Риан слышал, как воины обращаются к офицеру, называя его благородным Карудой; значит, он был прав, сочтя его аристократом. Риана, правда, огорчило то, что стражники нашли все его ножи; сири нес сам Каруда. Нес как трофей.
«Поберегись, кушоритский вельможа: такие трофеи дорого обходятся».
Риан заметил, что Каруда разглядывает лишенную украшений рукоять меча и кольцо, проводя пальцем там, где раньше были самоцветы и золотые накладки. Риан настороженно следил за Карудой: у него возникло подозрение, что молодой офицер излишне догадлив. Еще не дойдя до ворот, офицер поднял руку. Воины и их пленник остановились под фонарем, свисающим со сбруи одного из огромных слонов- стражей. Каруда подошел вплотную к Риану, задумчиво оглядел его и сказал по-синтански:
— Ты кьярдин. Какому владетелю ты принадлежишь? Выговор у него был настолько хороший, насколько это доступно кушориту. Риан спешно начал обдумывать, что выгоднее: назвать Ривервейт или Марканд, но решил не упоминать ни того, ни другого.
— Никакому. Больше никакому. — Пусть Каруда сочтет его вором, изгнанником — кем угодно.
«Только бы у него не возникла мысль отправить меня обратно на родину. До сих пор Риан не задумывался о такой возможности. — Я не вернусь к наследнику владетеля. По крайней мере живым».
Каруда скептически поднял брови. Раз он знал о Синтане достаточно, чтобы обратить внимание на следы серег в ухе Риана и назвать его кьярдином, значит, ему известно и то, насколько невероятно, чтобы кьярдин покинул свою крепость, если только не случилось катастрофы или скандала.
— Твой господин — Верховный Владыка? Облегчение, которое испытал Риан такой странный вопрос мог задать лишь человек, все же мало сведущий в синтанских делах, — позволило ему совершенно искренне удивиться.
— Нет. Я из Сорда. — Сорд был маленькой крепостью в горах, о которой Каруда наверняка не мог знать.
— Я был однажды в Синтане с кушоритским послом, — сказал Каруда, продолжая пристально смотреть на Риана. — Кьярдины не покидают своих крепостей.
Риан подумал о нескольких отговорках, которые мог бы привести, но решил, что Каруда все равно не поверит, а потому сказал только:
— Ну а я покинул.
Каруда, хмурясь, снова посмотрел на сири, аккуратно вложил его в ножны и сделал знак воинам идти дальше.
Утренний свет начал окрашивать мягким золотом Баран Дир со всеми его массивными лицами на башнях, благосклонно взиравшими на меньшие храмы вокруг, богатые дома и сады, раскинувшиеся сразу за рвом. Баран Дир не был подобием вздымающейся к небу горы, как Марай, но все равно башни, выстроенные на ступенчатой платформе, уходили ввысь более чем на сотню футов. Светлый камень, из которого был
