последнее время не показывал этого. Я был просто идиот и даже не знаю почему. Я был так… зол. И злился-то я скорее всего не на тебя.
Она закрыла на минуту глаза, потом снова открыла их:
– Ты сердился, что я впала в депрессию. Он медленно кивнул:
– Извини. Я понимаю, что это болезнь. Не знаю, почему мне казалось, что одна ты виновата в этом.
– Я была вся мертвая, – прошептала она. – Внутри меня была пустота. Меня как будто парализовало. Я чем дальше, тем больше ощущала этот паралич.
– Это я не проявил понимания, терпения, любви.
– Тебе тоже было больно. Ты нуждался во мне, а меня с тобой не было, – мягко сказала Сьюзен.
– Мне доставляло боль то, что я тебе был не нужен. Ты отталкивала меня, не позволяла притрагиваться к себе. Я чувствовал то же, когда мне было десять лет и умер мой отец. – Голос у него дрогнул, но он заставил себя продолжать. – Моя мать тоже не подпускала меня к себе. Она заперлась в комнате и плакала. Я был так одинок, так потерян, кроме нее у меня никого не осталось в целом мире. Я стучался к ней, но она не отвечала. – Было так тихо. Теперь-то я знаю, что она пыталась забыться с помощью транквилизаторов и алкоголя. Но тогда я этого не понимал. Я думал, что в ее комнате так тихо, потому что она тоже умерла.
Сьюзен подняла на него полные слез глаза:
– О, Том.
– После того как мы потеряли Рейчел… Мне необходимо было с кем-то разделить свое горе. Мне хотелось, чтобы во мне нуждались.
– Я всегда нуждалась в тебе, – прошептала она.
– Мне нужно было знать это. – Он пробежал пальцем по ее ладони.
Сьюзен не спускала глаз с его лица.
– Когда я стала чувствовать себя лучше, отношения между нами ухудшились.
Том вздохнул:
– Я знаю. Знаю! Не могу объяснить. Я был зол, очень зол. Может быть, зол на то, что ты принимаешь лекарства. Может быть, злился, что они помогают тебе, а я не могу. Что ты доверилась им, а не мне. – Он отвернулся, потому что у него опасно повлажнели глаза. – Как моя мать…
– О, Том. – Сьюзен дотронулась до его щеки. Любовно, ласково. Это прикосновение, казалось ему, лечит его душу. —Я не превращаюсь в твою мать. Лекарства не уводят меня от жизни. Они возвращают меня к ней. Он медленно кивнул:
– Иногда понимаешь что-то головой и не понимаешь сердцем. Когда тебе стало лучше, во мне почему-то забурлила злость.
– Я тебе говорила, мой доктор уверяет, что гнев – это одна из стадий горя.
Том опять кивнул:
– Ты знаешь, что я не люблю психоаналитиков, но я пойду к ним, если ты хочешь. Я хочу вернуть тебя. Вернуть наш брак. Я готов пойти к врачу, консультанту по семейной жизни, к священнику, к ворожеям и колдуну пойду, если ты этого хочешь. Я сделаю все – абсолютно все, чтобы вернуть тебя.
Он подвинулся к ней ближе, его голос упал до шепота. Он искал ее взгляд.
– Я люблю тебя. Я хочу сделать тебя счастливой. Я хочу, чтобы между нами все было как прежде. Если тебе требуется для этого какое-то время, я пойму. Пойму даже это.
Огромные глаза Сьюзен светились.
– Мне не нужно время. Я и так его упустила. – Она сжала его руку. – Я хочу тебя. Очень хочу.
– Правда?
– Да. И я не собираюсь терять ни секунды. Том поднял брови:
– Хочешь сказать, что мы можем подогреть эту сауну? Губы Сьюзен скривились в медленной сексуальной улыбке.
– Почему бы нет? Сюда ведь никто не войдет. На двери висит объявление «Не работает».
Она никогда не перестанет удивлять его. Том прижал ее к себе ближе, вдыхая исходящий от нее аромат, нашел губами ее губы. Вместе они были подобны кускам заново сотканного паруса, ставшего после ремонта более крепким и сильным. Могли встретить лицом к лицу ветер, пробираться сообща как через тихое, так и через бурное море. Она была половиной его сердца, центром его души, смыслом существования. Вместе они были непобедимы.
Отдавшись друг другу на этой гладкой, пахнущей кедром скамье, они совершали нечто и вечно старое, и вечно новое. Они занимались любовью – чистой, искренней, неподвластной времени.
Глава 21
Опилки, тонкие, как сталь, взлетали в воздухе и оседали на защитных очках Джейка, когда он на следующей неделе водил электрорубанком по круглому бруску дерева. От гула инструмента подрагивали стены сарая, и лишь выключив рубанок и оглянувшись, Джейк увидел, что в дверях стоит Энни.
Он сдвинул очки на лоб:
– Ты давно тут стоишь? Я ничего не слышал из-за этого шума.
Энни улыбнулась:
