судить Томас по ее виду, занятие развлекало Каде, явно не смущавшуюся тем, что Лестрак практически только-только расстался с душой. Нисколько не волновало это и самого Томаса; во-первых, этот человек был ему безразличен; во-вторых, если правдива хотя бы половина из его подозрений, Лестрака все равно ждала бы казнь. Кроме того, он и сам был в известной степени удовлетворен. Быть может, поведение Каде досаждало ему именно потому, что он ощущал примерно то же самое.
Вернувшись к столу, Каде взяла бутылку и вылила остатки вина на полированную поверхность. Дважды помешав в лужице пальцем, она принялась внимательно разглядывать ее.
Не желая спрашивать, Томас зашел сзади, чтобы посмотреть, чем она занята. Не отрываясь, Каде схватила его за рукав. И прежде чем Томас успел высвободить руку, он заметил, как на винную лужицу набежала тень и что-то появилось внутри нее… О Боже, лицо мужчины. Поначалу изображение оставалось расплывчатым и нечетким, словно в плохом зеркале, и вдруг как-то прояснилось, являя полное сходство с мужчиной, находившимся сейчас в соседней комнате, тем самым, кого он видел вчера при дворе вместе с Дензилем.
Каде негромко сказала:
— Так я и думала. Он был здесь, и они подрались или по меньшей мере поссорились. Сильные эмоции всегда оставляют самый яркий след.
Она выпустила руку Томаса, тот шагнул назад, и лужица приняла прежний вид. Капитан лишь теперь понял, как далеко отступили шумы, связанные с обыском в соседней комнате, и пьяные протесты друзей Лестрака, когда на столе отразилось это лицо.
— Он чародей? Быть может, он и завуалировал эту дверь?
— Возможно. Но этот и сам был способен на такое. — Каде кивнула в сторону неподвижного Лестрака. — Вы ведь говорили, что он не был чужд нашему искусству… и к тому же иллюзия оказалась хитроумной, но отнюдь не слишком сильной.
Томас кивнул:
— Он привёл сюда Донтана, тот убил Лестрака, а потом вышел сквозь никем не спрятанную с этой стороны дверь. И задержался здесь, чтобы удостовериться, что поверженный Лестрак не появился с обвинениями в его адрес. Он должен был знать, за сколько времени зелье убьет жертву. Если бы мы чуть- чуть опоздали, то уже не застали бы его в живых.
Каде в задумчивости направилась к двери, ограничившись явно адресованным ему замечанием:
— Ну что же, я рада, что напросилась с вами.
Бросив еще один короткий взгляд на осевшее в кресле тело, Томас последовал за ней.
Потом он велел гвардейцам вынести тело Лестрака так, чтобы видели все его гости, которых собрали в гостиной. Опершись на бильярдный стол, экстравагантно обитый зеленым бархатом и освещенный свечами, расставленными в подсвечниках на высоких бортах, он следил, как знатные гуляки являют ту или иную степень пьяного потрясения. В том числе и Донтан, ничем не отличавшийся от остальных.
— А этих когда будем выводить? — полушепотом спросил Кастеро.
— Немедленно. Пока отведи их в казармы цистерианской гвардии, нарочито громко сказал Томас и прикоснулся к одному из серебряных колокольчиков, пристроенных над бильярдным столом. — Всех, кроме Донтана.
Тот поднял глаза, однако сумел хорошо спрятать испуг, если и впрямь испытал его. Томас терпеливо ждал, пока Кастеро и остальные гвардейцы вывели гостей Лестрака. Когда они вышли, в комнате остались Донтан, трое гвардейцев у двери и Каде, болтавшая ногами, сидя на крышке буфета. Когда Томас поглядел на нее и открыл рот, она немедленно объявила:
— Я уже помогла вам и вела себя сдержанно; по-моему, вполне разумно разрешить мне остаться.
Томас, не скрывая довольной улыбки, ответил:
— Разве что с такой формулировкой.
Презрительно глядевший на них Донтан язвительно произнес:
— Должно быть, у вас есть причины выделять меня среди всех прочих. Чуточку покачнувшись, он схватился за спинку кресла.
— Вы рассудили правильно. Давно ли вам знаком лорд Лестрак?
— Не слишком. Однако я друг герцога Альсенского.
— Это ставит вас сейчас в невыгодное положение, поскольку среди нас нет его друзей.
Отрицать связь с Лестраком было бы глупо для Донтана. Он наверняка прекрасно понимал, что прошлым вечером их видели вместе при дворе. И зачем ему понадобилось являться ко двору? Разве что оживить голема, направить его против некоей кудесницы…
Томас скрестил на груди руки:
— Мне известно, что вы отравили Лестрака.
Донтан напрягся:
— Это оскорбление, и я вызову вас на поединок.
Кто-то из гвардейцев у двери хохотнул, и он презрительно выпрямился.
Игнорируя браваду, Томас уверенно наседал:
— Вы были в той комнате вместе с Лестраком. Речь шла, если я не ошибаюсь, о некоем мелком шпионе по имени Гамбин.
— Я не знаю, о ком вы говорите.
— Лжет, — вставила Каде.
— Благодарю вас, мне это известно, — произнес Томас, наблюдая за реакцией Донтана.
— Должно быть, мне следует чувствовать себя польщенным, раз вы сочли необходимым прихватить сюда свою любимую ведьму, чтобы разделаться со мной, — сделал выпад Донтан, тем не менее растерявший изрядную долю деланного опьянения. Заявление Каде явно потрясло его.
— «Любимая ведьма». А мне нравится, — сообщила Каде, обращаясь, должно быть, к синей фаянсовой вазе, что стояла рядом с ней на крышке буфета. — Я хочу наложить на него проклятие.
— Вот что, любимая ведьма, если вы не будете сидеть тихо, вам придется выйти отсюда.
Каде, сощурясь, бросила на Томаса укоризненный взгляд, а потом одарила Донтана взором настолько лукавым и злобным, что он просто не мог его выдержать и опустил глаза.
Томас задумчиво посмотрел на задержанного и спросил:
— Вы чародей?
— Нет.
— Значит, вы просто интересуетесь магией подобно Лестраку?
Томас не забыл последние слова молодого лорда: «Он обещал научить власти». Человек, уже познавший вкус чародейской силы, способный сделать невидимой дверь или навести смерть на сделавшегося бесполезным шпиона, будет испытывать невероятное искушение научиться чему-то большему у настоящего мастера вроде Грандье.
— Нет, это не так. — Донтан пренебрежительно отвернулся. Кажется, он помедлил, прежде чем ответить.
— Волшебник ли он? — спросил Томас, обращаясь к Каде.
Она запустила руку в карман своего балахона, а когда извлекла ее, пальцы оказались перепачканными какой-то темной пылью. Она осторожно прикоснулась к уголкам глаз, а потом поглядела на Донтана.
Тот ответил презрительно:
— Ну, ведьма?
Заглянув ему в глаза, она сказала:
— По-моему, он прекрасно знает, что я сделала.
Донтан с возмущением фыркнул и отвел взгляд. Не сводя с него глаз, Томас спросил:
— И что же это было?
— Я подпустила гаскойского порошка в глаза. И если бы он воспользовался заклинанием или на него были наложены чары, то я заметила бы их. Это отнюдь не доказывает, что он не может быть чародеем.
Донтан улыбнулся:
— Алхимические порошки нельзя считать тайной.
