Маленькую группу восставшим труднее заметить. Хоруль поможет нам беспрепятственно добраться до тенга.
— А ежели нет? — спросил Келлу, и Очен пожал плечами, не произнеся ни слова.
— Ежели мы отыщем Рхыфамуна, — спросил Даккан, — что делать с «Заветной книгой»? Как мы её распознаем?
Очен посмотрел на Каландрилла и жестом попросил его объяснить.
— Это маленькая книжица в чёрном переплёте с тиснёными красными буквами, — проговорил Каландрилл. — Безделица. Но от неё исходит потрясающая мощь. Мы поклялись доставить её в Вану, как вы уже знаете, где святые отцы смогут её уничтожить.
— Из сего следует, что если мы её найдём, а вас убьют, — сказал Айджан Макузен без всяких сентиментальностей, — то нам следует доставить книгу в Вану. Даю вам слово.
— Благодарю, — поклонился Каландрилл.
Угрюмая ухмылка на мгновение разрезала суровое лицо старика.
— Я в одинаковой степени не заинтересован в том, чтобы Безумный бог пробудился, и в том, чтобы восставшие взяли Анвар-тенг. Я молю Хоруля, чтобы он даровал вам успех. — Улыбка слетела с его губ, и он обвёл взглядом собравшихся за столом. — Итак, нам многое предстоит сделать и много миль пройти. Посему прошу киривашенов приступить к исполнению своих обязанностей, а вазирей — своих.
Командиры и колдуны поднялись и вышли из шатра. Чазали задержался, осматривая путников.
— Наши дороги расходятся, — сказал он, — я соединяюсь со своими воинами. Ежели не увидимся мы до вашего отправления, знайте, что я молюсь за вас и что вы всегда желанные гости в моем доме. — Он повернулся к Очену. — Да пребудет с тобой Хоруль, мой старый друг! Я буду молиться о новой встрече.
— Я тоже, — пробормотал вазирь.
Они пожали друг другу руки, и Чазали низко поклонился чужеземцам, затем ещё раз Айджану Макузену и, развернувшись на каблуках, твёрдым шагом вышел.
— У меня тоже есть дела, — сказал Айджан Макузен, — прошу прощения.
Они поклонились и вышли из шатра.
К обычным звукам ночи примешивался шум ставшей лагерем армии: киривашены и вазири исполняли свои обязанности, слышались приказы, по лагерю носились всадники, солдаты толпились вокруг костров. Но эта неразбериха была осмысленной, о чужеземцах словно забыли. Лошади их стояли возле расположившихся ровными рядами шатров Накоти, чистые и накормленные. Очен приказал собрать все вещи в одном шатре.
Он был меньше, чем шатёр Айджана Макузена, но тоже роскошный, с застеленным коврами полом. Жаровни согревали его. Очен показал им, где они будут спать. От женщин Каландрилла и Брахта отделял лишь занавес из тяжёлого шелка. Во второй комнате шатра стояли стол и табуретки. Через открытый полог отсюда был виден весь лагерь. Вазирь задумчиво смотрел на лагерную суматоху.
— Ты считаешь, он здесь? — спросил Каландрилл, подходя сзади к маленькому колдуну.
— Не думаю. — Очен покачал головой. — Даже если бы он был здесь, то видел нас и наверняка успел сбежать. — Слова старца подтвердили опасения Каландрилла. — Он уже слишком близок к цели, чтобы рисковать.
— Тогда зачем эти поиски? — сказал Брахт, махнув рукой в сторону лагеря, гудевшего как потревоженный улей.
— Я могу и ошибаться, — устало проговорил Очен и почти шёпотом добавил: — К тому же необходимо замедлить продвижение армии, да простит меня Хоруль.
— Что? — Керниец непонимающе нахмурился. — Почему?
Очен отошёл от полога и протянул озябшие руки к пламени жаровни.
— Я подозреваю, — пробормотал он так тихо, что они едва его слышали, — что Рхыфамун вообще не шёл с армией. С Накоти ему пришлось бы продвигаться со скоростью войска. И сейчас он бы места себе не находил от нетерпения. Полагаю, он идёт самостоятельно.
А чем ближе он к Фарну, тем сильнее становится и тем больше у него возможностей добраться до Безумного бога. Вы знаете, что Фарна питает пролитая кровь, следовательно, война только усиливает его. Так представьте, что будет, когда такая армия появится под Анвар-тенгом. Представьте, сколько прольётся крови, когда эти силы схлестнутся с восставшими.
Очен отвернулся от жаровни. В тусклом свете лицо его, казалось, было омрачено ужасными сомнениями. Каландрилл понимающе кивнул, но Брахт все ещё хмурился, и колдун пояснил:
— Ежели войско, соединённое с тысячами Озали-тенга, столкнётся с восставшими, то земля пропитается кровью. В этом и состоит горькая ирония. Верные войска будут оборонять ворота, но сия оборона означает усиление Фарна. — Он со вздохом покачал головой, и Каландриллу вдруг показалось, что прожитые годы всей тяжестью навалились на старика; жизнелюбие его словно испарилось. — Я не хочу устраивать пир Безумному богу, если его можно избежать. Чем дольше не начнётся битва, тем больше у вас возможностей уничтожить Рхыфамуна, ибо, когда начнётся полномасштабная война, противник наш приобретёт мощь неимоверную.
Я не могу помешать войне. Хоруль, я вовсе не уверен, что должен это делать. А подобная головоломка может свести с ума любого самого мудрого из магов: если война начнётся, Рхыфамун станет непобедим; если Анвар-тенг падёт…
Он не договорил, Каландрилл закончил за него хриплым голосом:
— …то Рхыфамун опять же победит.
Брахт едва слышно пробормотал:
— Ахрд.
Очен нахмурился и продолжал:
— И посему я решил рискнуть. Я очень надеюсь, что мы доберёмся до Анвар-тенга прежде, чем начнётся битва. С поддержкой вазирь-нарумасу вы сможете уничтожить Рхыфамуна. Хочется верить, что я поступаю правильно.
В голосе его прозвучала мука и боль. На лице было написано сомнение.
— Ты делаешь то, что можешь, — сказал Каландрилл, — то, что должен.
Он хотел успокоить Очена, но колдун хрипло рассмеялся и горько произнёс:
— Истинно. Но, поступая так, не предаю ли я свой клан, не открываю ли восставшим доступ в Анвар- тенг?
— А если ты ошибаешься? — спросил Брахт. — Если Рхыфамун до сих пор в теле Джаба Орати и все ещё находится в этом лагере?
Очен взглянул на кернийца и невесело улыбнулся.
— Тогда нам остаётся только надеяться на то, что его скоро найдут, — ответил он. — Будем всю ночь начеку, но я вряд ли ошибаюсь.
— Ты, пожалуй, прав, — впервые заговорила Катя, — ты прав во всем, что делаешь.
Очен благодарно кивнул, но Каландрилл понял, что слова девушки ничуть его не успокоили. Он лихорадочно пытался разрешить загадку, мучавшую вазиря, но не находил ответа.
— Остановить Рхыфамуна, победить Безумного бога — задача куда как более важная, чем твой долг перед родом. Это долг перед Хорулем, перед Молодыми богами. Дера, если Фарн пробудится, макузены вообще могут исчезнуть с лица земли. Если победим мы, весь мир будет перед нами в долгу, — сказал Каландрилл.
Это было единственное утешение, которое пришло ему в голову.
— И все же, — едва слышно произнёс Очен, — во мне течёт джессеритская кровь, и я всю жизнь служил макузенам. Мне тяжело обманывать свой народ.
— Ты никого не обманываешь, — заявила Катя. — Брахт прав, Рхыфамун ещё может пребывать в рядах макузенов. Так что ты правильно поступил, потребовав устроить поиски.
— Боюсь только, что они напрасны, — возразил Очен. — Я по-прежнему убеждён, что его здесь нет.
— Два дня вряд ли изменят ход войны, — заявил Брахт. — Ты берёшь на себя слишком большую вину.
— Возможно, — Очен пожал плечами. — Но мне следовало честно объясниться со своим народом.
