слова.
— Истинно, мы дали клятву, — подтвердила Катя и холодно улыбнулась, — и мы пойдём вперёд.
Каландрилл посмотрел на Ценнайру, и та сказала:
— Я с тобой, куда бы ты ни пошёл.
— В таком случае, — он обвёл взглядом вазирь-нарумасу, — ведите нас к воротам. Только быстро, ибо Рхыфамун может воспользоваться заклятиями из «Заветной книги» в любой момент.
Колдуны переглянулись, они явно колебались. Зеду нервно погладил себя по серебристой бороде и произнёс
— Ни один смертный не вернулся оттуда живым. Если вы пройдёте через ворота, то найдёте смерть.
— А что будет, если мы не пойдём? — Каландрилл сердито уставился на мага. — Так и будем сидеть и ждать пробуждения Фарна? А вазирь-нарумасу примут его с распростёртыми объятиями? Если Рхыфамун доведёт своё чёрное дело до конца и пробудит Безумного бога, не думаю, что мы проживём долго. Если он и оставит нам жизнь, то только для того, чтобы подвергнуть нас страданиям, ибо Рхыфамун поклялся нам отомстить.
Голос его звучал убийственно спокойно. Зеду и его товарищи даже съёжились, словно под ударом хлыста.
— Так вы решились? — спросил Зеду.
— Стоит ли рисковать и открывать ворота? — вступил в разговор второй вазирь. — Если Фарн пробудится, то разумнее держать ворота закрытыми.
— Если Фарн пробудится, вряд ли нам удастся удержать ворота закрытыми, — возразил третий.
— Это решение мы должны принимать все вместе, советом, — сказал четвёртый.
— У нас нет времени на рассуждения! — Стол содрогнулся под ударом кулаков Брахта. — Рхыфамун мчится к своему хозяину. — Голубые глаза бросали магам холодный вызов. — Пока вы тут рассусоливаете, он пробуждает Безумного бога.
Катя сидела не шевелясь, но, когда заговорила, голос её произвёл впечатление разбушевавшегося шторма:
— Я прибыла из Вану, дабы доставить туда «Заветную книгу», где она может быть уничтожена. Я пересекла весь мир. И здесь останавливаться не намерена.
Каландрилл повернулся к Очену:
— Именем Деры, именем Хоруля, убеди их. У нас нет времени.
Вазирь был раздавлен. Он сидел съёжившись, плотно смежив веки, словно пытался сдержать слезы. Каландриллу показалось, что старец даже не слышал его слов. Но тут Очен открыл глаза, по телу его пробежала дрожь, будто он очнулся от кошмара. Подняв голову, он посмотрел через стол на старейшину и кивнул.
— Ты самый мудрый, самый великий из нас, — сказал Очен, и хотя голос его звучал тихо, он долетал до каждого уха. — Я же простой вазирь и недостоин вас, но я утверждаю: эти четверо идут рука об руку с богами, они выполняют миссию, возложенную на них Молодыми богами. Им самой судьбой предопределено довести эту миссию до конца. Только им по силам уничтожить Рхыфамуна; только они могут помешать пробуждению Фарна Если встанете вы на их пути, то на головы ваши падёт проклятие Хоруля и его братьев и сестры. Ежели задержите их, ежели откажете им в помощи, в коей они нуждаются, то заявляю именем Хоруля: вы вступаете в сговор с Фарном.
Вазирь-нарумасу заговорили все разом, и в словах их были обида, злость, согласие, поддержка. Каландрилл нетерпеливо переводил взгляд с одного на другого, думая о том, что, знай он, где находятся врата, он без них побежал бы туда и силой проложил бы к ним путь. Минуты уходили как века, и с каждой из них Рхыфамун приближался к злому богу. Каландрилл заскрежетал зубами, кляня нерешительность колдунов. Брахт сидел с каменным лицом, олицетворяя саму ярость. Серые глаза Кати, сидевшей подле него, метали искры. Ценнайра не шевелилась, держа Каландрилла за руку.
Зеду жестом приказал всем замолчать и возвысил голос, чтобы перекричать гул:
— Если Очен не ошибается, то он имеет полное право с нами так говорить, ибо на самом деле мы обречены. — Зеду обвёл взглядом вазирь-нарумасу, те умолкли и повернулись к своему главе. Зеду выдержал многозначительную паузу и продолжал: — Я верю ему. Очень скоро, если останемся мы живы, он станет одним из нас. И я повторяю: Очен глаголет истину. Я голосую «за». Отведём их к воротам, и чем быстрее, тем лучше.
— Не спросив мнения других, имеющих право голоса? — раздался вдруг вопрос. — Ты не хочешь их выслушать?
— Нам нужно поспешить, — заявил Зеду.
— Мы не имеем права принимать такое решение, не собрав всех, — возразил кто-то ещё. — Пошли за ними гонцов.
Сейчас спор разгорится вновь, каждое предложение и контрпредложение будут забирать драгоценные минуты, и так до тех пор, пока спору этому не будет положен конец пробуждением Фарна. Брахт зашептал Каландриллу на ухо:
— Ахрд, и это — самые мудрые из джессеритов? Они лопочут как дети, а мир тем временем идёт к краху.
Каландрилл кивнул и повернулся к Очену:
— А один ты не сможешь отвести нас к воротам?
Очен отрешённо мотнул головой и сказал:
— До ворот я провести вас смогу — при условии, что нас не остановят. Но через них — нет, ибо не знаю магических формул, их открывающих. К тому же, чтобы их открыть, необходимо семь вазирей.
Каландрилл застонал и вновь прислушался к разговору. В этот момент Зеду заявил:
— Послав гонцов, мы потеряем время, а если и созовём всех сюда, то кто будет охранять город? Я требую, чтобы мы отказались от совета и приняли решение немедля.
— Истинно! — воскликнул один из вазирей. — Я отдаю свой голос Зеду и Очену.
— Очен не имеет права голосовать, — возразил кто-то.
Вдруг словно какая-то внутренняя сила заставила Очена встать на ноги. Стоя с прямой спиной, он зычно заявил:
— Да, у меня нет права голоса, если не считать того, коим обладает каждый из нас, живущий на этой земле: это право выбора между Молодыми богами и Фарном. Я отдаю свой голос за Хоруля и его братьев и сестру. Да, я не принадлежу к вашему числу, но если управляете вы нами таким образом, если таков ваш совет, то я немного потерял, ибо мало чем отличаетесь вы от простых смертных. Мужественный керниец правильно сказал: вы лопочете как дети и приведёте мир к краху. Хоруль! Вы же сами только что признали, что прихвостень Безумного бога провёл вас, заставил пропустить его через ворота! А вы сидите и ругаетесь, как сварливые женщины, хоть и понимаете, что Рхыфамун все ближе и ближе к своему повелителю. — Старец помолчал, обведя вазирь-нарумасу сверкающим взглядом; ни один не посмел возразить или прервать его, словно он околдовал их своим гневом. — Я вновь заявляю: ваша нерешительность на руку Фарну. Я вновь требую: отведите этих мужественных людей к вратам и пропустите их. Они готовы рискнуть своей жизнью, дабы спасти наш мир, а вы… сидите и спорите из-за мелочей, теряя драгоценные минуты. И так вы будете спорить бесконечно до тех пор, пока в мир не вернётся Безумный бог. Проведите их через врата, заклинаю вас, скрепите сердце и пропустите их!
Последние слова он уже прокричал. Установилось долгое молчание, кое нарушено было Зеду:
— Послушаем Очена. Нас порицают, и заслуженно. Мы обязаны пропустить их через врата.
Раздалось два-три голоса в поддержку, затем ещё несколько. Наконец последняя горстка возражавших сдалась, и решение было принято.
— Вы пойдёте сейчас? — спросил Зеду, переводя взгляд с одного на другого.
Друзья переглянулись, и Каландриллу показалось, что они стоят на краю пропасти, на краю эфирной бездны, куда как более глубокой и широкой, чем сам Кесс-Имбрун. Броситься в Кесс-Имбрун означало лишь физическую смерть; шаг же, который им предстояло сделать сейчас, мог закончиться для них значительно печальней. Брахт хмуро улыбался. Красивое лицо Кати было решительно. Ценнайра по-прежнему держала Каландрилла за руку; глядя прямо ему в глаза, она кивнула.
