Каспар посмотрел на нее.
– Я старший сын барона Бранвульфа Торра-Альтанского, но даже с собакой не стал бы говорить так, как вы говорите со своими слугами.
Женщина смутилась, поняв, что сама себя выставила на посмешище.
– Если так, значит, твои люди тебя ничуть не уважают. Слугам надо давать понять, кто тут главный, не то их не заставишь работать. Я плачу им хорошие деньги и ожидаю соответствующей отдачи. Однако, мальчик, ты мне лжешь! – воскликнула она с возвратившейся уверенностью в себе. – Определенно ты не можешь быть дворянином, иначе знал бы это сам и не якшался бы с чернью. А ты, девушка, – повернулась она к Брид, – изволь найти мои кольца. Я их куда-то положила, только не помню куда.
– Их у вас отняли. – Веселье исчезло из голоса Брид. Как ни ужасно женщина обращалась со своими слугами, она попала в беду. – И получить их обратно вы не можете, потому что погибли и попали в Иномирье. Здесь у вас нет ни слуг, ни денег. С этим нужно примириться. Вы в Иномирье, а через грань не возьмешь с собой ни богатство, ни власть, ни положение в обществе.
– Ложь! – Женщина презрительно вскинула голову и, переваливаясь, пошла прочь, бормоча что-то с все нарастающим раздражением. Вдруг она остановилась и поглядела на свою служанку. У той лицо пересекала глубокая рана, а одна рука свисала под неуклюжим углом. Потом женщина уставилась на свою ладонь с отрезанным безымянным пальцем.
– Люди! – внезапно всхлипнула она. – Трое людей в масках, двое с мечами, а один – с арбалетом. Я вспомнила. Они напали на нас. Мы должны были погибнуть.
– Мы погибли, – сказала ей девушка и с улыбкой взглянула мимо хозяйки на восток, где с каждым днем все ярче разгоралось теплое сияние. Каспар не сомневался, что это свет любви Великой Матери, ждущей дома своих детей.
– Я мертва! – закричала женщина. Она рванула платье, откинула голову назад и разрыдалась. – Я мертва! Деньги, все мои деньги, где они? Они мне нужны!
– Блаженство посмертия дороже миллиона драгоценных камней, – произнесла служанка.
– Не смей со мной так говорить! О чем думают все эти люди? Они уходят прочь от жизни! Мои деньги. Без денег у меня не будет слуг. Нет, я не могу умереть без денег!
– Их нельзя забрать с собой, – попыталась объяснить Брид.
– Но ведь без денег нет счастья. Без денег ничего нет!
Между вересковыми пустошами и укрытыми туманом болотами лежали заливные луга. Лесничие теснее сомкнулись вокруг путников. Иные нацелили на идущих луки, но большинство смотрело по сторонам, туда, где среди чертополоха паслись косматые коровы и серые ослики. Пробежало стадо гривастых коротконогих пони, искавших, должно быть, травы посочнее.
– Вот они! – Абеляр толкнул Каспара локтем и указал в сторону. – Простолюдины.
Теперь Каспар их заметил: два высоких худых человека с плоскими лицами и сутулыми спинами жадно разглядывали путников. Руки и ноги их казались слишком длинными. У одного был короткий лук, у другого – нож. Оба, тяжело ступая, шли вдоль тропы, держась на некотором расстоянии.
– Они голодны, – прошептала Брид. Папоротник прижался к ней, нутром чуя опасность.
Лесничие велели душам держаться ближе друг к другу.
Все тревожно смотрели на сгорбленных простолюдинов и на их собак, неуклюже ковылявших у ног хозяев.
– Смотри, Спар. Помнишь, я говорил, что по лесному закону каждый простолюдин, у которого есть собака, обязан отрезать ей пальцы на задних лапах? – негромко сказал Абеляр. – Так ей труднее догнать… – он на миг замялся, – ну, дичь.
– То есть нас, – спокойным тоном произнесла Брид.
Лучник кивнул. Катрик расправил плечи и вышел вперед Каспара с Брид. Каспар хотел, было воспротивиться попытке его защищать, однако решил не возражать, Катрику надо было почувствовать свою значимость. Папоротник ухватился за руку Брид и закричал, с каждым словом подпрыгивая все выше:
– Там собаки! Собаки! Надо бежать! Опасность! Опасность! Опасность!
– Иногда бывает, что убегать нельзя, только раззадоришь противника, – не пустила его Брид.
– Нет, надо!
– Ты теперь человек, а мы не всегда убегаем.
– Надо бежать! – Других слов Папоротник, похоже, не помнил.
Абеляр возвел очи горе.
– Вот из-за таких дураков люди начинают зря тратить стрелы, когда им велено ждать до последнего. – Он посмотрел на Папоротника с презрением. – Никакого терпежу не знает.
– Тише, – укорила лучника Брид. – Он так привык. Мы ведь не знаем, что значит вдруг превратиться из животного в человека. Должно быть, это очень тяжело.
Каспар подумал и решил, что он и сам-то в предыдущей жизни человеком был вряд ли. Вот люди вроде Халя или отца это да, они уверены в себе и умеют управляться с чужим честолюбием. И Пип тоже. А он нет, точно, не всегда он ходил в человечьей шкуре. Точно так же, как Огнебоя раздражала лошадиная участь, Каспара пугала ответственность, ложившаяся на плечи каждого человека.
– Вот трус, – продолжал ругать лёсика Абеляр. – Он-то и привлечет к нам простолюдинов.
От простолюдинов пахло потом, страхом и голодным предвкушением.
Лесничие громко запели, заставляя души сплотиться потеснее. Папоротник чуточку успокоился.
