– Да, менестреля. Хоть какого-нибудь.
Он вернулся в зал Бульбака взглянуть, как продвигаются приготовления к битве. Брат улыбнулся юноше сквозь застывшую в глазах скорбь. Лицо его осунулось. Халю было трудно глядеть на барона без слез. Скоро появился бард, и Бранвульф удивленно оглядел хлипкого чудаковатого человечка с головы до ног.
– На кой ляд тебе вдруг понадобился менестрель? Халь усмехнулся.
– Захотелось перед смертью услышать, как меня воспоют как героя. Вкусить, понимаешь ли, славы. А иначе и умирать как-то невесело, – пошутил он и, поманив к себе барда, вручил ему кусок пергамента. – Это список имен. Тебе в этой битве отводится очень важная роль. Сложи славную песню с этими именами и спой ее хорошо. Это всё имена отважных бойцов.
Разыскав кузнеца, Халь велел ему сделать зловещего вида крюк, чтобы прицепить на культю. Следующие несколько часов юноша провел, просто расхаживая среди добровольцев, ободряя их, а потом вернулся к брату – тот все еще разговаривал с Пипом. Решив, что сейчас не самый подходящий момент для прощания с Бранвульфом, Халь пожал руку Пипу.
– Удачи, мастер Халь! – пожелал паренек. – Вы хороший человек. Самый лучший.
– А то я сам не знаю! – усмехнулся Халь. Кеовульф протянул ему руку.
– Спасибо. Там мой сын. – Он показал на север, туда, где стояла Торра-Альта. Халь кивнул:
– Ты уж постарайся его вытащить. Было огромным счастьем знать тебя, друг.
Кеовульф кивнул в ответ:
– Взаимно. Счастьем и честью.
Халь пожал руки всем, кого знал, даже королю, хотя это было и трудно после всех зверств, жертвой которых юноша стал по приказу Рэвика. Крепко обнял Бранвульфа, а потом Керидвэн и, наконец, набрал в грудь побольше воздуха. Предстояло еще одно прощание.
Брид стонала во сне, от боли поджав коленки к груди. Хотя она не проснулась, но глаза ее глядели куда-то в пустоту, руки были сжаты, лоб нахмурен. Халь сел рядом с возлюбленной и несколько минут неотрывно глядел на нее.
– Брид, я люблю тебя, – произнес он. – Люблю от всего сердца, всей душой, но все равно никак не могу простить ни тебя, ни себя.
Он попытался взять ее за руку, но пальцы девушки закостенели от боли. Истинные чувства Халя внезапно прорвали возведенные гордостью барьеры, и он уткнулся лицом в шею невесты.
– О, Брид, и как я только мог так с тобой поступить!
Харле и все, с ним связанное, вдруг напрочь утратило былую важность. Халь разразился рыданиями и умолк, лишь ощутив, что кто-то стоит у него за спиной. На плечо легла легкая рука.
– Халь, мне жаль, мне так жаль. Мне не хватает сил исцелить ее. Нужна магия Троицы.
Халь торопливо отер глаза. Если Брид умирает – тем лучше, что самому ему суждена ранняя могила.
– Ты не винишь меня? – спросил он Керидвэн. Почему-то в ее присутствии он чувствовал себя совсем мальчишкой.
– Нет, не виню. Никто не любил ее сильнее тебя. – Жрица поцеловала его в лоб и улыбнулась. – Я пришла сказать, что, разумеется, не отпущу тебя и твоих людей без рун войны.
Халь криво усмехнулся в ответ.
– Спасибо. Они придадут мне отваги.
– Даже руны не сделают тебя отважнее, чем ты есть, Халь. Таких храбрецов, как ты, просто нет, не было и, сдается мне, уже и не будет.
Халь улыбнулся и сжал маленькую руку жрицы.
– Керидвэн, я хочу, чтобы ты сделала для меня еще кое-что.
Она кивнула.
– Спар. Когда найдешь его, передай, что я его люблю. Керидвэн печально улыбнулась в ответ.
– Передам, конечно, но в этом нет нужды. Он знает, что ты любишь его, точно так же, как и ты знаешь, что он любит тебя.
При мысли о племяннике, неизменном друге и спутнике детских лет, на глаза Халя снова навернулись слезы. Если существовал на свете человек, с которым молодой воин особенно хотел бы сейчас проститься, так это Каспар. Но потом Халь перестал жалеть, что Каспара сейчас нет рядом. Пылкий Спар ни за что не отпустил бы его одного, отправился бы на верную смерть вместе с ним. В груди у молодого воина все сжалось. Может, написать другу письмо? Нет, не стоит, никакие слова не отразят всего, что сейчас на душе, не передадут всю силу чувств. Вместо этого Халь снял кольцо и протянул его Керидвэн.
– Отдай ему. – Молодой воин скорбно поглядел на лежащую без сознания Брид. – Ей я могу ничего не передавать, потому что сам принадлежу ей. Я буду ждать ее на той стороне, я не могу уйти без нее.
Поцеловав напоследок возлюбленную, Халь поднялся: пора на встречу с добровольцами. Сорок его избранников сидели вокруг костра в сторонке от главного лагеря. Они скупо отхлебывали эль из пущенной по кругу фляги и заедали его лучшим мясом Иотунна, поджаренным хлебом и винной ягодой из Калдеи. Халь думал, ему кусок в рот не полезет, но, увидев оживленные лица солдат, заставил себя улыбнуться и скоро ощутил, что больше не приходится себя заставлять, улыбка сама просится на губы. Да, пусть очень скоро всем, собравшимся тут, суждено умереть, зато они умрут, как подобает смельчакам.
– Менестрель, пой! – приказал он.
