дальнем конце комнаты на низком деревянном столе лежало тело Хардвина. Внутренности вырезаны, мясо с груди ободрано, обнажая ребра. В грудной полости блестело что-то золотое. На табуретках вокруг стола сидели три уродливые старухи.
Пол устилали волчьи шкуры, позади стола на копьях торчали семь волчьих голов. В углу съежился какой-то человек с паршивой, темно-коричневой дворнягой на цепочке. На правой руке у него не хватало нескольких пальцев, лицо было изуродовано многочисленными шрамами. Он со своей собакой, по всей видимости, сторожил пятерых прикованных к стене юношей, почти мальчиков, бледных и поникших.
Ирвальд щелкнул сторожу пальцами. Тот, хромая, заковылял к шкафу и достал оттуда заткнутую пробкой флягу. Старухи проворно вскочили и обступили Брид. Одна ухватила бедняжку за волосы, запрокидывая ей голову назад, другая двумя пальцами сжала ей нос, вынуждая открыть рот. По горлу заструилась горькая жидкость. Кто-то закутал обнаженное тело девушки в волчью шкуру.
Брид расплывающимся взором уставилась на шрамы, что покрывали лицо и грудь сторожа с собакой. До нее медленно начало доходить. Да ведь это же тот самый овиссиец, Палец, который похитил Пипа с Броком и так жестоко с ними обходился. Трог чуть не убил его, а после засады на Кимбелин овиссийца все сочли мертвым и выбросили из головы. Так же смутно девушка подумала, что, должно быть, Палец, как и тот тощий верзила, участвовал в заговоре Тапвелла. Но мысли не слушались и толком сосредоточиться, чтобы подумать, она не могла.
Опоили! Мир вокруг зашатался и куда-то поплыл. Даже ледяной ужас, пронизывающий всю эту комнату, не мог привести девушку в чувство. Не в силах даже держать голову прямо, Брид задыхалась. Хотя ритуальные и гадальные принадлежности сами по себе были достаточно зловещими, их одних не хватило бы, чтобы нагнать на нее такой холод. Нет, в зловонном воздухе комнаты нависло что-то совсем жуткое, убийственное, смертоносное. Однако Брид была уверена: ощущение это исходит не от кого-либо из людей, что собрались здесь.
В голове ее пронесся смутный вихрь разрозненных непонятных видений.
– Жизнь, – слабо пробормотала девушка. – Я жива и поклоняюсь славе Жизни.
Ирвальд склонился перед алтарем.
– Я принес великое подношение!
Брид уже почти ничего не видела, но чуяла присутствие тьмы. Но не холодное зло какого-нибудь давно забытого бога. Нет, Ирвальд поклонялся какому-то человеческому духу. Девушка улавливала одиночество, безмерную жалость и отвращение к себе – но вместе с ними могущество и честолюбие. Теперь она понимала, почему наследник замка не пожелал овладеть ею. Он слишком боялся чудовищной силы, обитающей в тайном чертоге, – а эта сила могла найти пленнице иное применение.
Меч! Меч Халя! Голова Брид тяжело ударилась о пол, взор померк. Но за долю секунды, уже падая, она успела разглядеть меч Халя в руке сира Ирвальда.
Голова ее свисала, в ушах шумело от прилива крови. Перед помутненным взглядом разыгрывалась совершенно нереальная сцена. Душераздирающий крик заставил Брид открыть глаза, вырвал из пелены наркотического сна.
– Нам нужны тела! – Ирвальд с силой ударил по алтарю. – Они нужны Ему!
– Дай ему дыханье жизни! Дай ему отведать Онда! – заклинали три ведьмы.
– Кощунственное это дело! – прорычал Палец, снимая оковы с ближнего паренька, слишком одурманенного, чтобы сопротивляться.
– Не заткнешься, будешь следующим! – рявкнул на него Ирвальд. – Как твой жадный дружок Всадник. А ну, делай что велено. Он должен получить жизнь. Энергия последнего предсмертного вздоха копится, – тут он показал на грудь Хардвина, – и придает Ему сил.
Брид отупело гадала, что он имеет в виду.
Голову мальчика оттянули назад, обнажая горло. Старухи провели маленький, неглубокий надрез, тщательно контролируя кровотечение. Несчастный извивался и вырывался, умирая мучительно медленно, старухи же все время держали его над грудью Хардвина, словно пытаясь направить предсмертное дыхание жертвы в тело мертвеца. Только вот зачем? Брид терялась в догадках. Да и соображать толком она сейчас все равно не могла. Голова кружилась, перед глазами плясали цветные пятна… Быстрее, быстрее, быстрее – и пленница вновь погрузилась в тихий мир снов без видений.
Раз или два за все это бесконечное время она пыталась открыть глаза, но отяжелевшие веки напоминали огромную решетку на воротах замка, к которой напрочь забыли прикрепить подъемный механизм. Брид втянула носом воздух – запах в комнате изменился. Она достаточно долго изучала пути природы, чтобы инстинктивно понимать: прошло немало часов. Казалось, сменилось даже время года. Где- то рядом толпились люди – она чуяла их страх.
Тяжелое одурение держало, не выпускало из цепких объятий. Мысли являлись лишь бессвязными обрывками. Пронзительный визг очередной жертвы Ирвальда вынудил девушку все же открыть глаза. В душе клубился смертельный холод. Проморгавшись, Брид наконец обрела ясность зрения.
На земле рядом с ее ногами вытянулись еще две пары ног: одни в роскошных дорогих сапогах, другие в сбитых и изношенных башмаках попроще. Пип! Разум девушки чуть прояснился, она быстрым взглядом окинула это преддверие ада. Из тех несчастных, что были прикованы к стене, когда Брид только попала сюда, не осталось никого, место их заняли новые жертвы, обреченные отдать жизнь неизвестному духу из Иномирья.
Яркая полоска металла приковала к себе ее взгляд. Древний рунный меч лежал на низком деревянном столе, по клинку его стекала кровь. В воздухе еще звенела голодная, алчная песнь смерти. Меч! Так, значит, он не привиделся Брид, он и в самом деле здесь. Сердце ее сковал ледяной страх.
– Теперь ее! – торжественно провозгласил кеолотианец.
Где же Халь? Где он? И почему ее разум более не отуманен зельем? Дабы в предсмертном дыхании было больше силы? Итак, настал ее час. Она станет следующей жертвой. Кто-то выплеснул на девушку ведро холодной воды, она ахнула и от неожиданности рванулась вперед.
Сторож, в котором Брид узнала Пальца, рывком поднял ее на ноги. Но стоять она не могла – занемевшие ступни пронзала резкая боль, тело сковывала мучительная слабость. Девушка рухнула на колени. Слабо сопротивляющуюся, ее поволокли к столу, исполнявшему роль алтаря.
