выпить?
Если бы я и заявил, что мне выбора не дали, это не имело бы смысла. Поэтому я поклонился и попросил вина. Мужчина кивнул моему компаньону, который теперь обратился в дворецкого и налил нам по бокалу мальвазии, после чего поклонился и вышел. Я уже доверял его открытости и пожалел о его уходе: мой новый собеседник был, очевидно, не так прост. Мы уселись в два стоящих рядом кресла и некоторое время провели в безмолвии. Он откинулся назад, сцепив руки у подбородка. Глаза-пуговки оценивающе сверлили меня, словно их хозяин не мог решить, что же я такое. В ожидании, что мне откроют цель моего визита, я потягивал вино быстрее, чем стоило бы. Наконец он заговорил:
– Вы, кажется, находитесь в некотором затруднении, мастер Марло.
– Это издержки моей профессии. Театр построен на затруднениях.
– Как и театр жизни?
– Всем живется непросто.
– Пожалуй. – Он по-братски улыбнулся, с симпатией, но не питая иллюзий на мой счет. – Правда, в основном это житейские проблемы. Нехватка денег, злая жена… Вы же рискуете потерять жизнь.
Я сделал большой глоток и ухмыльнулся ему в ответ:
– Я слышу угрозу.
– Это факт. Город измучен Чумой и опасностью войны. Ходят слухи, что испанцы на подходах к нашим портам. Только вчера Королева направила войска отражать вторжение. Безнадежные времена, терпение народа на исходе, а вами занимается Тайный совет. Если расследование приведет к нежелательным результатам, вас ждет петля.
И это еще полбеды, подумалось мне. Совета я опасался, но в первую очередь меня занимал Тамерлан. Я придал голосу уверенности:
– Я уверен, Совет сможет найти истину.
Он рассмеялся:
– Мастер Марло, вы, как и я, знаете, что Совет находит то, что ищет. – Он пригубил свой бокал и стал серьезнее. – Задумывались ли вы о том, отчего вас до сих пор крепко-накрепко не заперли в Ньюгейте?
С самого приезда в Лондон мне мерещились звук ключа в замке и зарешеченное окно. Но едва ли стоило в этом признаваться.
– Я полагаю, влияние или расположение ко мне кого-либо из членов Совета…
Он наклонил голову, словно учитель, собравшийся похвалить нерадивого школяра за то, что юнец выучил расписание уроков.
– Правильно полагаете. Есть ли у вас догадки, кто именно вступился за вас?
Я постарался скрыть любопытство:
– Да, сир, но я не обязан делить свои догадки с незнакомцами.
– В таком случае я скажу вам, и судите сами, одинаков ли ход наших мыслей. За вас вступился лорд Сесил. С его слов, вы сослужили службу Королеве. – Должно быть, на моем лице отразилось облегчение. Мой собеседник наклонился ближе. – Он хорошо отзывался о вас, достаточно хорошо, чтобы спасти от виселицы, но людям осведомленным эта осторожность представляется подозрительной. Не оттого ли он поручился за вас, что вам слишком многое известно? – Теперь он был совсем близко и говорил шепотом. Я чувствовал на коже его дыхание. – Этот карлик Сесил будет прикрывать вас, но лишь до тех пор, пока от вас есть польза, и это время истекает.
– Время только и делает, что истекает.
– Верно, только ведь вы еще так молоды. – Он откинулся в кресле. – Был и еще один голос в вашу защиту. Моего хозяина. Его слова имеют большой вес.
– Я мечтал бы отблагодарить его.
– Эта мечта может сбыться. Пока же довольствуйтесь тем, что ваше благополучие в его руках.
Я тщательно подбирал слова:
– Я рад иметь союзника, но трудно принять помощь, не зная, откуда она приходит.
– В вашем положении не приходится выбирать, от кого принимать помощь.
– Сначала я должен знать цену.
Эльф развернул передо мной пухлые розовые ладони, открывая торги, словно заправский купец.
– Вы отплатите тем, что вновь завоюете наше доверие и одновременно спасетесь от грозящей вам беды.
Я изобразил безразличие:
– Я смогу спастись и сам.
– Мой хозяин – хороший друг, но он будет весьма огорчен, если вы откажетесь содействовать.
– Остается все та же сложность. Я не знаю, кто ваш хозяин, и не могу верить ни его обещаниям, ни угрозам.
Он улыбнулся:
– Это одно и то же.
– Охотно верю. – Я встал. – Мне не зазорно ударить по рукам с Мефистофелем, если бы тот предложил выгодную сделку. Но я не стану связываться с тем, кто боится показаться мне на глаза.
– Даже если речь идет о вашей жизни и смерти?
Я направился к двери, но что-то удержало меня. Быть может, надежда на спасение.
– Я еще жив.
Он заговорил с пугающей серьезностью:
– Никто из нас не знает своего часа, но мало кто его торопит.
– Союз с пустым местом не удлинит моих дней. Я положусь на своих друзей и удачу.
– И погибнете.
– Чему быть – того не миновать.
Как только я повернулся к нему спиной, в дальнем конце комнаты открылась вторая дверь. Я оглянулся на звук и сразу же узнал вошедшего.
Он был облачен в тот же суровый наряд, в котором допрашивал меня прошлым утром, и выглядел ничуть не менее властно, чем в окружении Тайного совета. В мягкой шляпе из темного бархата он был похож на чернокнижника, хотя едва ли желал этого. Старик кивнул своему помощнику, тот поклонился в ответ. Затем обратился ко мне. Его голос был спокоен, но строг:
– Так вы не отказались бы работать на Дьявола, мастер Марло?
На секунду я заподозрил, что это и есть сам Дьявол, явившийся искушать меня. Я покачал головой, одновременно защищаясь и досадуя на собственную глупость:
– Это просто необдуманное выражение.
– Разумеется, но ведь вы продаете себя.
– Я поэт.
– И шпион. – Я помолчал, ожидая, что он скажет еще. – Вы здесь уже достаточно играли словами. Садитесь.
Он указал мне на кресло, с которого я только что встал. Я подчинился, стараясь как можно меньше походить на ученого пса. Он вздохнул, опуская в кресло свои старые кости; я оказался зажат между ним и его помощником. Когда он повернулся ко мне, ревматическая боль исказила его черты, и я невольно задумался, стоит ли тратить столько сил на то, чтобы дожить до старости. Он провел рукой по лицу.
– Много ли друзей у поэта?
– Найдутся.
– А сколько друзей могут себе позволить шпионы?
– Вы спрашиваете не у того человека.
– Отнюдь, по-моему, никто лучше вас не может этого знать. – Он улыбнулся. – Шпион не может позволить себе друзей. Ни одного. Даже его жена может быть подкуплена врагом.
– Я не женат.
– Нет, – он снова улыбнулся, – не женаты. Стало быть, даже ваш ближайший друг и покровитель. – Я постарался не выдать страха, но, судя по всему, мне это не удалось. Старик округлил глаза. – Да, братская любовь людям вашей профессии заказана. Даже братьям.
– Чего вы хотите?
