Оставаться живым

Мы можем сказать, что прошли предначертанный путь,
И звезды, придя в движение,
Собираются каждую ночь, чтобы прославить
Наши страдания и их преображение
В бесконечные образы тайны.
И та ночь, когда мы пришли сюда, в череде всех других ночей остается для нас драгоценной и необычайной.

So long [10]

Всегда есть город тот, где притяженья сила
Спешит свести пути поэтов, судьбы их.
Вода течет везде. И память накопила
Названья, имена и много ям глухих.

У этой повести есть к повторенью средства:
Разбитый горизонт, салон массажный тут,
Страх одиночества, приличное соседство…
Другие между тем танцуют и живут.

Быть может, люди мы совсем другой породы,
Мы любим танцевать, хоть танец и жесток.
Друзей у нас - два-три, но много небосвода:
Хранит пространство нас - и запад, и восток.

Но время, обветшав, нам отомстить готово.
С неясным шорохом куда-то жизнь идет,
Под вздохи ветра дождь накрапывает снова,
И в желтой комнате смерть, приближаясь, ждет.

Память о море

Смеркается уже. День темнотой распорот.
И сделать ставки нам пора.
Движение стихает наконец. Все замерло.
Спокоен город.
В тумане, сером, как свинец,
Поглубже страх упрятав до утра,
Мы входим в город,
Мы идем сквозь город.

Среди бронемашин орава нищих,
Как лужица застывшая. Но вот
Она уже извилисто течет,
В руинах роется, добычу ищет.
Твой брат, он тоже из когорты нищих,
Бродяжничает в холод и жару.
Мне не забыть о нем, другими позабытом,
Я помню про игру.

Мы покупаем рис в проходе крытом,
И ненависть вокруг сжимается в кольцо.
У ночи ненадежное лицо,
Она кроваво-красной станет вскоре.
Сквозь толщу лет со дна моей души
Всплывает память
О соленом море.

Лето в Дёй-ла-Баре

Поклоны веток там, где замерли цветы,
Скольженье облаков и привкус пустоты.
Шум времени растет. В ладу душа и тело
Воскресным днем у нас. И я в ветровке белой

Как рухнул на скамью в саду, где больше тени,-
Заснул и два часа проспал без сновидений.

Очнулся - колокол звонит давно,
Жар в воздухе и подают вино.
Шум времени уже всю жизнь заполнил,
И вечером успел смениться полдень.

* * *

Огни рассветные чуть зыбки,
Но стоит пламени дохнуть -
Вскипает молоко на плитке,
Как женская тугая грудь.

Кофейник фыркает негромко