– Каждый может кому-нибудь навредить, Гарри.
Но на этот раз случилась ошибка. Старый Фрог всегда держал нож на подоконнике любого отеля, где останавливался. А окно всегда было приоткрыто, даже в разгар зимы. Такая у него была привычка. И если к дверям подходил кто-то, кого он считал полицейским, Фрог тут же распарывал занавеску и выбрасывал в окно и наркоту и шприц. И вот как-то вечером к нему в номер начали ломиться полицейские, узнав от стукача, что у Фрога при себе кое-что есть, и старый Фрогги тут же выкинул все в окно. Ему пришлось для этого распороть занавеску. Когда первый коп вышиб дверь, то по инерции пронесся через всю маленькую комнатку и свалился Фрогу прямо на кровать. А Фрог как раз лежал там, скрючившись, и нож все еще был у него в руке. Тут через секунду вбежал партнер того полицейского с пистолетом наготове, не разобрался в чем дело и влепил чертову Фрогу две пули почти в десятку. – Я положил кулак на грудь чуть правее сердца и показал, куда попали пули.
– Надеюсь, бедняга не мучился.
– Прожил два дня. Он рассказал детективам о фокусе с ножом и поклялся, что никогда даже не попытался бы подколоть полицейского.
– Бедняга, – сказал Гарри.
– Зато умер так, как жил – напичканный наркотиком. Мне один детектив рассказал, что под конец ему дали лошадиную дозу морфина. Говорят, старый Фрог лежал себе с двумя дырками в груди и казался чуть ли не счастливым.
– Да почему бы, черт возьми, государству просто не дать наркотик всем несчастным развалинам вроде Фрога? – с отвращением произнес Гарри.
– Потому что все они ищут кайф, а не просто нормального самочувствия. У них вырабатывается такая невосприимчивость, что приходится все увеличивать и увеличивать дозу, пока не приходится вкалывать такое количество наркотика, что им можно превратить Кинг-Кинга в котенка. А на закоренелого наркомана заменители уже не действуют. Ему нужна настоящая отрава. И очень скоро ему пришлось бы давать дозы, которые его все равно убили бы.
– Ну и что, им на том свете куда лучше. Некоторые, наверно, не стали бы жаловаться.
– Тут я с тобой согласен, – кивнул я. – На все сто.
– Где только эту сучку носит, – пробормотал Гарри, взглянув на висящие в баре часы.
– Кого?
– Да Ирму-барменшу, что я нанял на прошлой неделе. Не видел ее еще?
– Кажется, нет, – ответил я, потягивая пиво, такое холодное, что у меня зашлись зубы.
– Аппетитная штучка, – сказал Гарри, – но, знаешь, такая проныра. Глаза твои украдет, если зазеваешься. Зато какое тело! Чертовски хочется перегнуть ее, как охотничье ружье, да отодрать раком.
– Ты мне вроде бы говорил, что стал для этого слишком стар, – заметил я, допив стакан и слизывая с усов пивную пену. Гарри поспешил наполнить его снова.
– Стар-то я стар, бог свидетель, но иногда так тянет, понимаешь, о чем я? Иногда, когда закрываю заведение и остаюсь с ней наедине... свою старуху я не трогал уже несколько лет, но клянусь, когда я с Ирмой, то становлюсь как молодой жеребец. Ты же знаешь, я не
– Надо будет взглянуть на эту красотку, – улыбнулся я.
– Ты не уведешь ее от меня, правда, Бампер?
Сначала я решил, что он шутит, но потом уловил на его лице отчаяние.
– Нет, конечно нет, Гарри.
– Я и вправду думаю, что смогу с ней справиться, Бампер. У меня были упадки сил, особенно с этой простатой, но с Ирмой я снова могу стать мужчиной.
– Конечно, Гарри.
За последний год я заметил постепенно происходящие с ним изменения. Иногда он забывал взять деньги с посетителей бара, что на него совершенно не похоже. Он путал имена посетителей и иногда повторял то, что уже говорил при последней встрече. В основном именно это – повторения. Гарри становился слабоумным, и видеть это было не только печально, но и страшно. У меня просто мурашки по коже бегали. Я все гадал, сколько он еще сможет управляться в своей забегаловке. Я положил на стойку четвертак, и он, конечно же, вял его с отсутствующим выражением на лице. Первый раз в жизни я заплатил за выпивку в заведении Гарри.
– Моя старуха долго не проживет, Бампер. Я тебе говорил, что доктора обещают ей не больше года?
– Да, говорил.
– Мужику в моем возрасте нельзя оставаться одному. Взять хотя бы эту простату – знаешь, ведь приходится стоять и тужиться минут двадцать, пока что-нибудь вытечет. Ты даже не представляешь, как было здорово когда-то сесть и легко навалить. Знаешь, Бампер, это просто счастье!
– Да, наверное.
– А с такой дамочкой, как Ирма, я смогу сделать все, как полагается. Она меня делает молодым, эта Ирма.
– Конечно.
– Попробуй, поживи один, когда станешь стариком – и ахнуть не успеешь, как сыграешь в ящик. Мне нужен кто-то рядом, чтобы не забыть, что еще жив. А если у тебя никого нет, помрешь и не заметишь, что
