ГЛАВА ПЕРВАЯ
Осязая шероховатость холодного пола босыми ногами, Изабелл сожалела, что в тот злосчастный момент на ней не было ничего, кроме этого купальника. Металлическая проволока, туго обвивала ее талию и щиколотки, словно вгрызаясь в продрогшую кожу, любое движение рук отдавалось болью из-за тяжелых наручников. Белл старалась не шевелиться, чтобы не бередить ран.
И еще этот навязчивый вкус во рту — он стал неотъемлемой частью ее злоключения, так же как и окружавшие их прелая сырость и смрад. Ее постоянно знобило. Но хуже всего было чувство страха...
Белл посмотрела на Дункана. Коллега был бледен, но бедняге удалось забыться сном. К счастью, ей было позволено перевязать ему рану, и теперь она с облегчением отметила, что кровотечение остановилось. Больше она ничем помочь не могла.
В статусе заложников они пребывали уже около тридцати часов. И все это время находились в какой- то зловонной каморке. Белл убедилась, то взывать о помощи бесполезно, а для того, чтобы бежать, нужно стать либо великим магом, либо вооруженным до зубов громилой-карателем. Она знала это наверняка, потому что исследовала все пространство каморки — миллиметр за миллиметром, пока на нее не надели наручники.
Ей было известно лишь одно — их держат на небольшом острове, точнее — пустынном атолле, который можно обойти за пять минут. И кроме песка, пары пальм и этой лачужки, здесь ничего не было. Они попали в положение, которому не позавидуешь.
Невольно Белл остановила взгляд на большой бутылке с водой, которую оставили похитители. Она не пила с рассвета. Воды оставалось на самом дне, и Белл решила оставить ее для Дункана. Кроме жажды ее мучил сильнейший голод.
Их с Дунканом силой доставили на этот остров, буквально выволокли из лодки и грубо втащили в лачугу. Белл терялась в догадках, кому бы могло понадобиться это похищение и, главное, в каких целях?
Ни она, ни Дункан не были ни богатыми, ни знаменитыми и не имели какого-либо влияния в обществе. Белл пыталась прикинуть, не явилась ли эта акция ответом на какое-либо их действие, сильно задевшее чьи-то чувства, но ни в своих поступках и высказываниях, ни в поведении Дункана не могла припомнить ничего достойного отмщения. Да и в своем окружении она не знала людей, способных на столь жестокий акт возмездия.
Изабелл прикусила губу, стараясь не допускать мысли о возможном конце. Она заставляла себя поверить в то, что пленение двух безобидных и безвестных морских археологов — не более чем ошибка, которая вскоре выяснится, что никто не желает им смерти. Однако...
Кто станет искать безвестных и ничего собой не представляющих исследователей, плененных на крохотном острове, которого даже нет на карте, в необъятном Аравийском море?
В любой момент могли появиться эти негодяи, которые всем своим видом внушают ужас, а ведут себя так, словно их самое заветное желание — перерезать пленникам горло. Она не видела их лиц, скрытых под масками, но их глаза выдавали людей, которым не придется бороться с сомнениями, и если последует приказ убить, они, не раздумывая, сделают это.
Изабелл никогда не отличалась крепкими нервами, легко поддаваясь волнению. Но, оказавшись в этой жуткой ситуации, она старалась делать все возможное, чтобы не впадать в панику, не лишать себя и товарища шанса выжить. Теперь у них обоих не было иной задачи, кроме этой.
Это непростое испытание необходимо преодолеть, потому что в Австралии ее ждут мать и сестра. Ее безвестное исчезновение ввергнет родных в неописуемое горе.
Преодолевая боль, Белл поднесла к глазам руки, накрыла лицо ладонями. И бесшумно заплакала. Обжигающие слезы обильно катились по щекам. Она с трудом подавляла всхлипывания и стоны, ее плечи содрогались от плача, который невозможно было унять. Прошло нескольких мгновений тяжелого отчаяния, и Белл все же удалось не пасть духом и взять себя в руки.
Она осторожно сползла на пол и расположилась чуть в стороне от Дункана на раскиданной соломе. Девушка и не рассчитывала, что сможет заснуть, но тело нуждалось в отдыхе.
Изабелл закрыла глаза...
Шум заставил ее проснуться. Громкие завывания и стоны разрывали воздух, казалось, что эти звуки сотрясают и стены, и крышу.
Изабелл разлепила глаза. Было темно, но она тотчас вспомнила, где находится. Прислушавшись, девушка поняла, что это воет море, что это шторм терзает стены ее вынужденного пристанища.
Сердце в панике забилось, тревожные завывания ненастья наполняли ее страхом. И не только они...
Какой-то человек склонился над Дунканом. Белл хотела вскрикнуть, увидев его, но пересохшее горло не издало ни звука. Фонарик, оставленный на полу, бросал на лицо незнакомца слабый свет. Но и при этом тусклом свете Изабелл увидела громадный шрам, идущий через всю щеку и пропадающий в седых волосах мужчины.
За его плечом она разглядела обрез, на полу рядом с его ногой лежал изогнутый клинок с массивной рукоятью, похожий на охотничий нож.
Она пошевелилась, попробовать что-то предпринять для спасения, но страх сковал ее. А может быть, это было трезвое понимание, что она бессильна против вооруженного человека.
Все же Изабелл, незаметно для пришельца, проползла несколько сантиметров, пока ей не показалось, что, распластавшись, вытянутыми пальцами она сможет дотянуться до ножа. Но руки не слушались ее, они затекли и пульсировали от боли...
Неизвестный внезапно схватил Дункана за горло, и в этот момент Белл, все-таки сумевшая схватить нож, поднялась на колени. Ее резкое движение заставило негодяя повернуться, и она с маху приставила острие ножа к горлу незнакомца. Чужак застыл над ней с выпученными от неожиданности глазами.
— Только шелохнись — и ты мертвец, — проговорила осипшим голосом девушка.
Некоторое время они простояли так без малейшего движения, каждый обдумывал свое следующее действие. Потом откуда-то из темноты возникла чья-то смуглая кисть, которая легла на руки девушки.
Этот некто крепко вцепился в нее, пытаясь выдавить из рук девушки нож. Под наручниками проступила кровь, но Белла крепко держалась за рукоять ножа — это был их единственный путь к спасению.
— Спокойно, тигрица! — расслышала она угрюмый, но спокойный голос. — Мы здесь, чтобы освободить вас.
Она подняла голову на говорившего, но, кроме блестевших в темноте глаз, ничего не смогла разглядеть. Глаза приблизились, и она ощутила тепло, идущее от человеческого тела. Ее словно парализовали эти два зрачка в темноте. Он еще безжалостней сдавил ее руки, и Белл, не выдержав боли, вскрикнула и осела. Кровь заструилась по рукам. Она прикусила губу, прижала руки к груди и, смаргивая слезы, вглядывалась в пространство.
Мужчина, стоявший над Дунканом, выхватил из ее рук нож, другой поднял с пола фонарик и направил свет на нее. Белл поморщилась и отвернулась, свет сместился на ее стянутые наручниками запястья.
Потом она услышала какое-то сопение, похожее на звук вдуваемого воздуха. С другой стороны кто-то
