они с Фридрихом вчера ухлопали барона. Свою одежду он нашел аккуратно сложенной на кресле.
Снаружи осторожно постучали.
– Кто? — простонал Егор.
Дверь приоткрылась и в нее заглянул Петер:
– Доброе утро, господин фогт, я принес вам умыться.
Ляшков удивленно воззрился на него:
– Ты с кем это сейчас разговариваешь?
Настала очередь удивляться слуге:
– С вами господин, вам помочь одеться?
– Не надо, я сам оденусь, а почему ты меня так называешь?
– Вчера на пиру господин начетник сказал, что вы наш новый фогт.
– Интересно — вдруг до Егора «дошло» — а ты, почему на русском говоришь?
– Моя покойная матушка, царство ей небесное, была русской.
– А чего раньше молчал?
– Меня никто не спрашивал, господин. Вам полить?
– Ты лучше скажи, в замке есть колодец.
– Конечно господин.
– Проводи меня к нему.
Ковыляя следом за слугой, Егор судорожно пытался вспомнить события вчерашнего вечера.
То есть, он отлично помнил бой, и начало пира, заданного Фридрихом в честь победителей, а вот дальше воспоминания обрывались. Что он говорил, что делал и как вообще оказался в спальне он совершенно не помнил.
Свежий воздух, и два ведра колодезной воды вылитых на него слугой, немного привели Ляшкова в чувство, но памяти не вернули.
– Петер, где остальные?
– Спят господин, а те кто проснулся, завтракать изволят в большом зале.
– Хорошо, пойдем туда, вздохнул новоявленный феодал.
За длинным столом в большой зале замка сидели Живчикова, Арсеньева и Щебенкин.
– Привет мученик, на полечись — Костя, подвинул Егору солидных размеров серебряный кубок с красным вином.
– Как самочувствие господина фогта — ехидно поинтересовалась Лена.
– И ты туда же — недовольно пробурчал Ляшков, несколькими жадными глотками опустошая кубок.
– Может быть, хоть вы мне что ни будь, объясните — продолжил он уже более миролюбиво, чувствуя, как с выпитым вином к нему возвращается желание жить дальше.
– А ты ничего не помнишь? — прыснула Светка.
Егор только страдальчески сморщился и покачал головой.
– Вчера, когда вы с Фридрихом закончили петь «Ой мороз, мороз», он заявил, что замку нужен новый хозяин и предложил тебе стать фогтом.
– А я чего?
– А ты — невозмутимо продолжил Щебенкин — милостиво изволил дать свое согласие. При этом стучал кулаком по столу, и кричал, что все у тебя строем ходить будут, и ты наведешь порядок в этом (как бы это помягче, при девчонках сказать то) борделе.
Девчонки уже не сдерживаясь, захохотали.
– Ну а вы чего?
– А мы поддержали, уж больно грозен ты был.
– Врете вы все наверное, да и не могли мы с Фридрихом песни петь, он же ни хрена, по нашему не понимает, или у него тоже мама русская была?… или у меня немка.
– Не знаю я ничего про ваших мам, сквозь смех выдавила Арсеньева, а только и Фридрих с тобой русские песни пел, и ты с ним немецкие, и разговаривали вы между собой так, как будто друга прекрасно понимаете.
– А вы то его как поняли?
– Нам Петер переводил, все остальные толмачи, лыка не вязали.
– А дальше, что было?
– Дальше Вольф упал под лавку, пришла Марта и куда то его утащила.
– Серьезная женщина — уважительно кивнул Костя — она же его как ребенка на руках унесла, не женщина — танк.
– А я?
– А тебя Танька наверх повела, только не знаю, довела или нет, она сама уже «хорошая» была.
– А остальные то где?
– Спят, наверное еще, Леха вчера первый «выпал в осадок», как сидел так и упал, как подстреленный боец. Пузырь сказал, что пойдет на двор прогуляется и не вернулся.
– Я видела — вставила Живчикова — его слуги, куда то наверх поволокли, я еще велела им, поосторожней нести.
– Костя, ворота и пленных проверяли, Альберт не сбежал?
– Куда ему — вместо Щебенкина ответила Лена — мы со Светкой, когда утром сюда пришли, он спал еще под столом. Это мы приказали девчонкам — служанкам, разбудить его и увести, они его по моему, на сеновал утащили — досыпать.
– Во как, вы уже приказываете, скоро совсем эксплуататоршами заделаетесь — улыбнулся Егор.
– Не все же тебе одному в феодалах ходить, нам тоже хочется немного покомандовать — парировала «Живчик»
– Не переживай Егор, я все проверил — уже серьезно сказал Костя — все в порядке, и пленные на месте, я еще сказал Петеру, чтобы накормили их.
– Петер теперь тут, что то вроде старшего слуги, или ключника. Принарядился, ходит важный такой, как петух в курятнике, на слуг покрикивает, все пытается несуществующий живот выпятить, умора одним словом.
– Ну да, его же Фридрих вчера повысил, пока при памяти был, назначил своей правой рукой.
– А Костик молодец — вдруг сказала Светка, украдкой стрельнув на парня глазами — он и вчера почти не пил, самый трезвый из всех был.
– Ладно, нахваливать, сглазишь — буркнул Щебенкин — но было видно, что похвала девушки ему приятна.
Тем временем потихоньку стал подтягиваться остальной народ. Первым «нарисовался» Корнев, он со стоном опустился на лавку рядом с Костей.
– Привет — буркнул он и потянулся за кувшином с вином.
– Всем доброе утро, эй оставь и мне тоже — на пороге возник Емелин.
Егор обернулся к одной из служанок разносивших блюда с едой:
– эй, красавица, Гретта, тебя кажется, зовут, пойди, позови Фридриха и Петера. Фридрих, Петер понимаешь, ферштеен?
– О, я, я — присела в поклоне девушка — Фридрих унд Петер — и куда то убежала.
«Старший слуга», появился моментально, складывалось впечатление, что он стоял, где то за дверью и ждал когда его позовут.
– Где Фридрих? — поинтересовался Егор.
– Во дворе, господин, проверяет, как конюх ухаживает за лошадьми, Гретта уже побежала за ним.
В зал вошел Фридрих коротко с достоинством поклонился и поинтересовался:
– Вы меня искали господин фогт?
Егор испытующе посмотрел на него:
– Присядь, разговор есть.
Вольф кивнул и сел за стол.
