почти никогда не видно. Днем они находятся вне поля зрения, поскольку синева неба скрывает их. Ночью же они почти постоянно в тени, отбрасываемой планетой, и только под утро можно увидеть тонкие серпики почти у самого горизонта. Именно по этим причинам на Хеинве ночью можно надеяться только на свет звезд. Видимые с Марса созвездия почти ничем не отличаются от классических земных атласов, иной раз поражающих своей поэтичностью, но с красной планеты звезды кажутся холодными, стремящимися пронзить глаз стальными иглами. Совсем по-другому на Хеинве. С наступлением ночи небо наполняется крупными мохнатыми звездами. Особенности атмосферы делают их чуть желтоватыми, и от этого они кажутся маленькими, теплыми, пушистыми цыплятами. Хочется взять их в руки и гладить, согревая в ладонях.
Ожидание не томило меня. Голова была занята решением дилеммы: сдаться или скрыться? В пользу каждого из этих решений я приводил десятки аргументов, но тут же отвергал их и искал новые.
Размышления мои были прерваны легким шумом, на который в другое время я не обратил бы внимания. Над самыми верхушками деревьев, давших мне укрытие, пронеслось некое тело явно искусственного происхождения. Насколько я мог судить по силуэту, мелькнувшему в некотором отдалении, это был не то робот, не то одноместная авиетка. Как и во всех колониях, техника на Хеинве была очень разнообразная.
Спустя несколько минут машина вернулась, и я понял, что обнаружен, но не испугался, а наоборот - обрадовался. Мучившая меня дилемма разрешалась сама собой. За мной, конечно, оставался выбор: стоять на месте или все же попытаться скрыться, рискуя встретиться с решительно настроенными полицейскими, которые ничтоже сумняшеся застрелят меня на месте. Однако что-то внутри меня нашептывало: «Не двигайся, жди!» И аргументы в пользу этого решения сразу нашлись, да какие веские! Во-первых, думал я, роща стоит на ровной, как стол, местности и даже зайцу не укрыться в этой бескрайней степи от летательного аппарата. Во-вторых, если бы за мной охотились с целью убить, то проще всего было бы стрелять с воздуха - наводящий компьютер никогда не потеряет однажды пойманную цель, пока ее не уничтожит. И я не тронулся с места.
Аппарат опустился так близко от меня, что я слышал каждый звук и видел каждую деталь его корпуса. Это был маленький курьерский ботик, рассчитанный на одного человека и ящик с корреспонденцией. Вот скрипнули амортизаторы, снизились обороты двигателя, и реле с громким щелчком включило охлаждающий контур. Явно перекошенная от частого открывания-закрывания дверка толчками отошла назад. Собрав в кулак всю свою силу воли, я сделал два шага к машине и увидел…
По какому признаку мы узнаем любимого человека? По походке, по голосу, по фигуре? Или по той загадочной субстанции, которую древние называли аурой? Почему в многотысячной толпе мы безошибочно можем найти того, которого любим? Быть может, это единение сердец, духа? Связанные одной невидимой, неощутимой, но такой прочной нитью, мы никогда не потеряем любимую, если только сама смерть не расторгнет этих уз. И ни расстояния, ни время - не помеха. Эта связь не знает преград. Я узнал Нолли сразу, несмотря на то что одежда на ней была совершенно другая, чем я привык видеть. Она была одета в форму офицера Службы безопасности, но и этому я не удивился - одежда была условностью. Главное - Нолли была здесь, со мной!
Выпрыгнув из машины, Нолли огляделась, и тут глаза наши встретились. После всего происшедшего я ожидал от нее всего, чего угодно, но только не того, что она сделала. В одно мгновение преодолев разделяющее нас расстояние, она кинулась мне на шею и зарыдала так, что сердце мое готово было разорваться на части от сострадания. Я тоже не смог сдержать слезы и не стыжусь в этом признаться, ибо были они, пожалуй, самыми искренними за всю мою жизнь. Волнения и переживания прошедшего дня пролились всеочищающим ливнем. Наконец пришло успокоение. Выровнялось дыхание, высохли слезы. Глаза Нолли, глядящие на меня, снова наполнились любовью и нежностью.
- Как ты нашла меня?
- Очень просто, - улыбнулась она. - Все они, - она кивнула куда-то в сторону космопорта, - думают, что ты - самый умный, самый главный, что ты все это придумал. И только я знаю, какой ты лопух.
- А что это такое?
- Вот видишь, и в ботанике ты тоже профан, - снова улыбнулась она. - Ну, дурачок, понимаешь, простофиля.
- Почему же это? - спросил я, ничуть не обидевшись.
- Да потому что каждый, кому не лень, водит тебя за нос, а ты и не замечаешь этого. Мало того, получаешь от этого удовольствие. Ты думаешь, что в эту фирму вас наняли за способности, за молодость? Нет! Тот, кто все это организовал, искал настоящих, классических простаков, и вы помогли ему в этом. Те, кто посмышленей, переделывали сеялки в броневики, а вы были крышей для всей организации. Вы были убеждены, что занимаетесь маркетингом, и своей убежденностью заражали всех вокруг. Если бы вас не заподозрили с самого начала, то вполне возможно - сегодняшняя акция и удалась бы.
- А почему нас заподозрили? Мы же сами не знали… До последнего дня…
- Да, не ведали, что творили, - согласилась Нолли. - Дело в том, что главный компьютер время от времени делает ревизию сетей и рассылает бесплатные программы. Одновременно с этим он входит в базы данных и проверяет их на предмет вирусов и других вредных для сетей программ. Разумеется, конфиденциальность гарантирована. В ваш же компьютер войти было невозможно - при попытке проникновения извне он просто отключался от питания, и включить его можно было только вручную. Это вызвало подозрения. И Служба безопасности заинтересовалась, что это такое вы там прячете столь тщательно? Несколько раз предпринимались попытки тем или иным способом проникнуть к вам или с вами…
- То есть аварии, попытки наняться к нам на работу и всякие там электрики-сантехники тоже провокация?
- Ну, не совсем так…
- И «жучки», которые постоянно появлялись у нас в офисе?
- Все это одних рук дело, - подтвердила Нолли.
- Боже мой! А я-то, дурак, думал, что это все козни конкурентов! Но почему же они не действовали законным путем?
- Дело осложнялось тем, что против вас не могли выдвинуть обвинений. Любой предприниматель найдет тысячу аргументов в пользу сохранения коммерческой тайны. И это не является преступлением.
- Вот именно…
- Поэтому, - продолжала Нолли, - на вас были опробованы едва ли не все способы проникновения, накопленные за многие десятилетия существования спецслужб, но ни один не сработал.
- И тогда мы встретились у фонтана, - вставил я.
- Да, - смутилась она и умолкла. Некоторое время мы смотрели друг на друга.
Она - с тревогой ожидая моей реакции на ее слова, я - с удивлением отмечая, что, несмотря на ее признание, мое отношение к ней ничуть не изменилось. Я простил ей все, едва догадавшись об истинной цели нашей первой встречи. Настоящая любовь способна не только на самопожертвование, но и на всепрощение.
- Ой! - вдруг всплеснула руками Нолли. - Забыла!
Нолли бросилась к авиетке и тотчас же вернулась с прямоугольным контейнером - термосом.
- Ешь! Ты же голодный с утра! - сказала она, откидывая стенки.
Ее забота и предусмотрительность растрогали меня едва ли не до слез. Какая женщина! Отправляясь на поиски, она ни на секунду не усомнилась в том, что труды ее будут вознаграждены судьбой и мы снова встретимся. Я с восхищением и благодарностью посмотрел на Нолли, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. Она улыбнулась в ответ и сделала приглашающий жест. Мы опустились на мягкую траву, но клянусь, что в тот момент я и на горящие уголья сел бы не поморщившись - настолько растворен я был в своем чувстве. Наконец более простые инстинкты возобладали над прекрасным порывом, и я ощутил страшный голод, о котором за время вышеописанных событий просто забыл. Волчий аппетит, проснувшийся вдруг во мне, испугал даже меня самого, а Нолли с удовлетворением рассмеялась.
- Ты составишь мне компанию? - спросил я, едва сдерживая руки, помимо моей воли уже тянущиеся к разнообразной снеди, оказавшейся передо мной как по волшебству.
Она, все еще улыбаясь, отрицательно покачала головой.
