— Я только что видел Кресслинга. Он приказывает нам немедленно открыть заседание.
— Позвольте, но еще нет Чиче.
— Он будет. Дорогой Гибгельд, отпустите, пожалуйста, этого толстяка. Он, кажется, доктор?
— Доктор Лепсиус.
— А, так это знаменитый Лепсиус! Рад познакомиться. Однако время не терпит. Объявляю от имени председателя заседание открытым. Прошу всех посторонних удалиться!
Лепсиус никогда не мог дождаться гонорара от постояльцев «Патрицианы». Тем не менее он уходил от них в состоянии, похожем на экстаз. Так и сейчас: прижимая к себе палку, он выскочил из N_2_А-Б с восторженным лицом и, не переставая бормотать про себя «так оно и есть», спустился к ожидавшему его авто.
Сетто-диарбекирец укоризненно посмотрел ему вслед.
— Тщеславный человек, — сказал он своей жене. — Только и подавай ему разных там претендентов да президентов. Любой турецкий паша, побирающийся в американских прихожих, ему интереснее, чем порядочный армянский труженик. А я бы всех этих знатных белибеев обоего пола, да еще их лакеев впридачу, с удовольствием променял на хороший салат из помидоров…
— С луком! — вздохнув, отозвалась его супруга.
7. ВСТРЕЧА В ЗАСТЕННОМ МИРЕ
Как только Лепсиус удалился, лакей подвел хромающего виконта к креслу возле Гибгельда, помог ему сесть и вышел. Князь Феофан Оболонкин мелкой трусцой подошел к столу вместе с кривоглазым Но-Хомом, все еще пытаясь рассказать, что произошло с бароном Вестингаузом. Но в эту минуту в дверях показался сам барон Вестингауз, молодящийся старик с напудренным носом, нафабренными усами и желтофиолью в петлице, и это положило конец всем попыткам Оболонкина. В самую последнюю минуту, когда лорд Хардстон, подняв брови, в пятый раз извлек из кармана свой хронометр, появился и Рокфеллер-младший, небольшого роста прыщеватый пижон, извинившийся перед присутствующими за Рокфеллера- старшего.
— Все еще болеет папаша? — с любопытством осведомился Феофан Иванович.
— Все еще не может оправиться после узурпации власти в русской империи, — с готовностью ответил Рокфеллер-младший.
Болезнь второго после Кресслинга американского миллиардера, приключившаяся тотчас же после русской революции и разгрома дивизии интервентов, собранной, обмундированной и вымуштрованной на его счет, была одной из любимых тем знатной публики, собиравшейся в отеле «Патрициана». Однако сегодня и этой теме посчастливилось не больше, чем похождениям барона Вестингауза.
— Сядьте, господа претенденты! — громовым голосом провозгласил лорд Хардстон.
Присутствующие расселись вокруг стола.
Над ними, в каминной трубе, молодой человек с ярко-черным носом, черными щеками и лбом тоже уселся поудобнее — то-есть упер ноги выше головы в выступ трубы, а голову свесил вниз, прижав ухо к незаметной щели.
— Мы обменяемся основными новостями о наших усилиях создания гармонических правительств в обоих полушариях земли, не дожидаясь синьора Чиче, господа! — снова начал Хардстон. — Время не терпит…
— Скажите, какая любезность! — шепнул про себя Том-трубочист, сплевывая вниз. — Откуда он знает, что у меня каждая минуточка на счету?
— Время не терпит, — повторил Хардстон, — поскольку акции на сегодняшней бирже начали падать и даже… — тут он пожал плечами с видом некоторого скептического недоверия к собственным своим словам, — даже фунты стерлингов пошатнулись.
Вокруг стола раздались восклицания искреннего сочувствия.
— Для абсолютной конспирации того, что сейчас будет сказано, по личной просьбе синьора перейдемте, господа, незамедлительно в его комнату, ключ от которой, — лорд Хардстон вынул из кармана ключ необыкновенно странной формы, — передан мне самим Чиче…
Дальше Том-трубочист слушать не стал. Быстрее обезьяны он взметнулся по трубе, влез в какую-то заслонку, вынырнул из нее, повис над пустой ванной, раскачался, скакнул через нее в уборную и тут попал прямехонько на Дженни, убиравшую купальные принадлежности.
— Ай, — вскрикнула Дженни, — ай! Кто вы такой?
— Я черт, красавица. Ей-богу, черт!
— Как бы не так, станут черти божиться! — недоверчиво произнесла Дженни, думая про себя: «Вот уж миссис Тиндик лопнет от зависти, если узнает, что я видела настоящего черта!»
Но время ее раздумья было для Тома спасительным. Он тихонько попятился к двери и, не отворив ее, исчез.
Дженни разинула рот.
— Верь после этого пастору Русселю, — пробормотала она в душевном смятении, не сводя глаз с двери. — С чего это он уверяет, будто чудеса есть промысл божий? Черти-то, оказывается, тоже этим промышляют. Гляди-кось, прошел через запертую дверь, а она опять заперта с моей стороны.
В это время Том, пролетев стрелой по коридору, вошел в шкаф, сделал два-три перехода по стене и очутился перед дверью синьора Чиче. Но он опоздал. Заседание уже началось перед самым его носом. И из-за несознательности ребят с обойной фабрики в Биндорфе он не мог проникнуть в комнату. Том чуть не заплакал со злости, что, разумеется, очень повредило бы профессиональному цвету его лица. Поблизости был камин. Он грустно вошел в него и провалился в трубу. Внизу, под страшным жаром кухонной плиты, в сетке всевозможных труб и цилиндров, Том нажал кнопку и шепнул:
— Менд-месс!
— Месс-менд! — тотчас же послышалось в ответ.
Цилиндр раздвинулся, обнаружив мирно сидящего Ван-Гопа с каучуковыми трубками на ушах.
— Почему ты ушел со сторожевого поста, Том?
— А потому, что, черт их побери, они перебрались в комнату этого итальянца!
— В комнату без номера?
— Вот именно, Ван-Гоп. Я совершенно сдурел. Я метался по стенам, въехал на голову одной красотке, даже обчистился малость от такой переделки, а придумать ничего не могу.
— Да, этим ты, Том, никогда особенно и не отличался. Удивляюсь, почему это ребята посадили именно тебя. Ну, да ладно, молчи и слушай. Алло, мисс Тоттер!
Сквозь одну из каучуковых раковин послышалось:
— Я слушаю. Это вы, Ван-Гоп?
— Я. Соедините меня с Миком.
— Сейчас не могу, требуют из конторы. Подождите.
Ван-Гоп и Том принялись молча ждать.
Через две минуты раздался голос мисс Тоттер:
— Ван-Гоп, слушайте. Я вас соединила с Миком.
Откуда-то, из отчаянной дали, глухо донеслось:
— В чем дело?
— Тингсмастер, помоги! — заговорил в трубку Ван-Гоп. — Совещание перебросили в комнату без номера. Том и я бессильны. А должно быть, они шушукаются не без важного дела.
— Умеете орудовать зеркальным аппаратом? — донеслось по складам; Тингсмастер старался говорить внятно.
Ван-Гоп взглянул на Тома, Том взглянул на Ван-Гопа.
— Как будто не умеем, Мик, — сконфуженно ответил Ван-Гоп.
— Иду сам, — раздалось из трубки.
Как только водопроводчик повесил свой каучуковый телефон на место, трубочист не без ехидства
