«самопишущим вездеходом». Седьмым членом экспедиции была стройная, красивая девушка с большими темными глазами.
Итак, исполнилось самое большое, самое страстное желание, какое когда-либо приходилось испытывать в жизни Наташе. Директор института климата, партийная и комсомольская организации рекомендовали Пчелинцеву как знающего и талантливого молодого научного работника.
Наташа как-то сразу, легко и непринужденно вошла в небольшой коллектив экспедиции, стала в нем признанным, своим человеком. Разин относился к ней с отеческой ласковостью, Гао Шэн и Пражух — с дружелюбным вниманием, а молодежь — чернобровый и статный Брагин, белобрысый, с брюшком Курочкин и широкоплечей, сильный командир корабля Робуш — наперебой ухаживали за ней.
В пути не теряли ни минуты времени — подготавливали и еще раз выверяли приборы, в числе которых были чрезвычайно чувствительные, способные улавливать самые слабые проявления радиоактивности на огромном расстоянии, принимали и изучали синоптические сводки. Наташа составила несколько прогнозов. За работой она забывалась, но после радиотелефонного разговора с «Изумрудом» внутри родился и не давал покоя тревожный холодок: ведь поиски Крюкова оставались безрезультатными. Где же Дима? Что с ним? Не угрожает ли ему это проклятое облако? Вместе с тем в сердце Наташи почему- то жила твердая уверенность, что ее друг цел и невредим, что они обязательно найдут его.
Завтракали, обедали и ужинали в салоне, и это были самые веселые часы пути. Стоило кому-нибудь из окружающих заметить, что на лицо Наташи легла тень беспокойства, что девушка невидяще, рассеянно тыкает вилкой в стоящее перед ней блюдо, как он тотчас бросал шутку или какую-нибудь смешную реплику. Другие подхватывали. Большим весельчаком оказался Брагин.
Разин с неподражаемым юмором передавал сцену вторжения Наташи и так изображал ее смущение и собственное недоумение, что даже Гао Шэн, плохо понимавший по-русски, смеялся до слез.
— Что же вы сразу не сказали, что вы метеоролог? — спрашивал Разин. — С этого и нужно было начинать.
— Я очень волновалась. У меня целая речь была приготовлена, но как вышли вы из кабинета — все забыла! — признавалась Наташа, заразительно смеясь вместе со всеми.
Через двое суток беспосадочного полета вертолет прибыл к «Изумруду» и, снизившись по вертикали, сел на площадку, специально оборудованную на палубе судна. С этого момента «Изумруд» поступал в распоряжение экспедиции и должен был до окончания операции служить для нее плавучей базой.
Незадолго до прибытия на судно на борту вертолета произошло важное событие: приборы отметили наличие над океаном очага радиоактивных излучений. И по мере приближения к плавучей базе эти сигналы становились все сильнее, все явственнее. На «Изумруде» Разин собрал «летучку».
— Заседать долго не будем, — предупредил он соратников. — Облако находится не так далеко от нас, в пределах полутораста-двухсот километров. Я полагаю, что прежде всего, сообразуясь с выкладками Натальи Петровны, мы дадим «Изумруду» команду отойти в безопасный район и возможно быстрее. Теперь определим целевую установку первого вылета. Во-первых, нужно найти само облако. Во-вторых, исследовать его и установить его вероятный дальнейший путь. Затем будет необходимо предупредить угрожаемые районы океана и суши…
После короткого обсуждения было решено: вылетают Разин, Гао Шэн, Пчелинцева, Поварчук и Курочкин; Пражух и Брагин пока остаются на судне. Всего час назад вертолет опустился на палубу «Изумруда», и вот — снова заработали его винты. Похожий на гигантскую стрекозу аппарат стал набирать высоту, потом направился на юго-восток. «Изумруд» тем временем уходил на север.
Между вертолетом и судном непрерывно поддерживалась двусторонняя радиосвязь. Вскоре на «Изумруд» начали поступать первые сообщения.
— Приближаемся! — передавал на «Изумруд» сидевший у радиотелефона Курочкин. — Показания приборов подтверждают, что мы идем в нужном направлении.
— Приближаемся! — повторил он через некоторое время. — Идем на высоте 1200 метров. Впереди скопление белых, кучевых облаков. Среди них одно, огромное, резко отличается своим темным цветом от других. Это, в видимо, «наше» облако… Еще через десять минут:
— Счетчики Гейгера-Мюллера отказали. Иван Иннокентьевич говорит, чтобы вы не тревожились: мы держимся в зоне предельно допустимой радиоактивности…
Четверть часа спустя:
— Облетели облако кругом и сейчас идет над ним. Облако свободно парит в атмосфере и имеет тенденцию к снижению. Форма перинообразная, размеры: длина около шести километров, ширина два с половиной, вышина 800–900 метров. Радиоактивность до 1400 рентген…[13]
— Идем под облаком. Сейчас будем брать пробу. (На вертолете был приготовлен специальный зонд, запускаемый на тонком, очень прочном тросике из шелковых и капроновых нитей. К зонту прикреплялся свинцовый, автоматически закрывающийся баллончик. С помощью этого простого и остроумного прибора Разин и собирался получить «пробу» из толщи облака).
— Пробу взяли. Гао Шэн исследует ее в лаборатории. Облако снижается, его увлекает воздушным течением на юго-восток. Отходим в сторону… Поднимаемся… Продолжаем патрулировать облако.
Передав координаты, Курочкин сказал:
— Связь временно прекращаем. От микрофона не отходите.
Курочкин быстро прошел в лабораторию и шепнул Разину:
— Обратите внимание: наши координаты очень близки к тем, которые сообщал Крюков.
— Да? — Разин доброжелательно поглядел на Курочкина. — Близки? Гм… гм… Что ж: мы, собственно, уже выяснили то, что нам требовалось.
Он направился к Наташе. Девушка наносила на карту направление движения облака.
— Докладывайте, Наталья Петровна.
— Прогноз: хотя давление воздуха несколько упало штиль, вероятно, удержится. Мы приближаемся к границе пассата. Если облако снизится к самой поверхности воды, его увлечет сюда, — Наташа наметила стрелками направление. — Движение пока будет очень медленным, но на крыльях пассата оно может достигнуть материка за двое суток.
— Значит, время еще есть, — как бы про себя сказал Разин. Он взял трубку внутреннего телефона: «Товарищ Робуш, с облаком на первый раз закончили. Снижайтесь, будем искать Крюкова…»
— Иван Иннокентьевич! — Наташа, прижав руки к груди, благодарно глядела на академика.
…Вертолет на малой скорости делал огромные круги почти над самой поверхностью океана, и несколько пар глаз обшаривали синее поле, дремотно нежащееся в жарких лучах солнца. Но самый пытливый взор не смог бы обнаружить здесь признаков жизни.
— Смотрите, течение! — Наташа указала на отчетливо видимую зеленую дорожку. — Помните незаконченную радиограмму: «Меня непрерывно…» Видимо, он хотел сообщить: «сносит течением». Давайте попробуем двинуться вдоль течения?
— Здравая мысль! — одобрил Разин. Товарищ Робуш! — сказал он в трубку. — Держитесь вдоль течения!
— Есть! — ответил командир воздушного корабля. И добавил: — Разрешите доложить: на горизонте судно.
— Да? Каким курсом идет?
— Следует полным ходом в сторону облака.
— Надо предупредить! — заволновался Разин. — Придется уклониться ненадолго от маршрута. Товарищ Робуш, пойдемте к нему навстречу.
Вертолет поднялся, секунду повисел в воздухе, повернул и понесся к судну. Вскоре Робуш мог совершенно отчетливо рассмотреть в бинокль корпус красивого белого теплохода.
— Что-то непонятно, — поделился он с Разиным, — название русское — «Ломоносов», а флаг американский…
— Потом разберемся, — сказал академик. — Дайте понять, что мы просим их замедлить ход. Сделайте над судном два круга. Потом снижайтесь.
Робуш выполнил приказание. Когда вертолет делал второй круг, около него, где-то совсем близко раздался оглушительный треск. Аппарат сильно качнуло.
